— Это казацкие ухватки, — вспомнив
истории про попаданцев, уверенно ответил ему Пётр и добавил: — Ты,
я смотрю, боец кулачный — может, сойдёшься со мной один на один? Я
тебе ухватки и покажу, — генерал решил, что самое время заводить
друзей среди стрельцов. Уважают-то не только родовитого, но и
сильного.
— Что ты, княжич! Ты хворый — я
здоровый, ты вьюнош — я муж опытный. Ты, может, чего у казаков и
нахватался — а я с десяток лет лучший поединщик в полку, — детина
снисходительно улыбнулся.
— Забоялся, значит, — решил подначить
того Пётр.
— Нет, Пётр Дмитриевич! Просто
невместно — зашибу, а меня потом на кол, — громила не повёлся.
— А я вот думаю, Фома, что боишься
перед товарищами проиграть мальцу, — поединок был теперь нужен в
любом случае, даже если попаданец его и проиграет.
— А что, Фома! И надери уши княжичу,
раз сам нарывается, — закончил спор десятник Козьма Шустов.
Стрельцы неодобрительно загудели, но
расступились, давая бойцам место для поединка. Образовался круг
диаметром метров десять. Пётр ожидал, что Фома примет какую-никакую
стойку, но тот расставил руки, словно хотел завалить девку на
сеновале, и попёр вперёд. Нырок в кульбите вперёд, под ноги, удар в
солнечное сплетение, уход вправо, ножницы — и добивающий ладонью в
ухо. Нет… Тело было не то — слишком лёгкое и недостаточно гибкое.
Барчук! Впрочем, пусть и негладкой получилась комбинация, Фома
оказался в нокауте. Только через минуту он встал на колени и затряс
головой. За всё это время стрельцы не проронили ни слова — ни
одобрения, ни осуждения, ничего. Пётр ждал. Ещё через минуту Исаев
поднялся на ноги и опять попёр на княжича. Никаких выводов не
сделал. Обманное движение влево, захват левого рукава и бросок
через плечо с колен. Нет, блин, вес не тот. Амплитуда получилась
аховая — дух из Фомы не выбило, но упал тот красиво, на спину, во
весь рост. Подниматься стрелец не спешил — лежал, смотрел на небо и
переоценивал ценности. Пётр подошёл к нему и подал руку, помогая
подняться.
— Пётр Дмитриевич, а не научишь ли и
меня тем ухваткам? — чемпион полка был не посрамлён, а удивлён.
— Отчего не научить? И тебе на
пользу, и отечеству, — широко улыбнулся юноша.
Выехали через час. Позавтракали,
свернули бивак и, не мешкая, тронулись. До Владимира было вёрст
двадцать — нужно было обязательно добраться по свету, не перед
закрытыми же воротами ночевать. Даже обеденный привал не делали —
покормили лошадей, сжевали сами по куску хлеба, последнего, кстати,
и снова в путь. Часа в три пополудни и подъехали к посадам
Владимира. Город стоял на правом берегу Клязьмы и оброс пригородами
и выселками на несколько вёрст. К воротам добрались одними из
последних — их уже начали закрывать, но отряд стрельцов с
подорожной от самого царя впустили без пререканий, указав, где двор
воеводы и где нужно остановиться самим стрельцам. Воеводой во
Владимире был Дмитрий Иванович Волховский — человек заслуженный,
даже получил похвальную царскую грамоту за освобождение Мурома и
защиту Владимира от изменников.