Мозг на удивление начал работать
гладко и слаженно. В пол глаза следил за начальником тюрьмы,
пропуская половину сказанных им слов мимо ушей, стараясь понять,
что предпринять в первую очередь. То, что я в ближайшее время не
выберусь из этой клоаки, стало предельно ясно. Самым актуальным в
данный момент был вопрос: как выжить в подобном месте? Что
предпринять, чтобы не попасть под раздачу озлобленных, подневольных
нелюдей.
Преимущество по сравнению с
остальными заключёнными у меня было, только вот как им
воспользоваться, я пока не представлял.
Видящие всегда немного отличались от
остальных. Вот на меня, например, серебро не действовало, я же не
вампир какой или оборотень, да и травки, заныканные по всей
территории тюрьмы опасности для моего дара не представляли, если
только под нос не подсунут или в виде зелья в глотку не зальют.
Я уже стал чувствовать, как по венам
начала струиться магия, восстанавливаясь и накапливаясь словно
мыльный пузырь. Нет, применять ее сейчас было нельзя и показывать
свои умения тоже. Допустим, пришибу я этого гада, который сейчас
самодовольно распинается, а дальше что?
Правильно, ничего. Прибежит отряд
охраны и скрутят по-тихому, а может и не по-тихому, это уж как
получится, только боюсь в этом случае, я сразу отправлюсь на
свидание с прабабкой. Такой исход меня совершенно не устраивал,
значит будем молчать в тряпочку и продумывать стратегию дальнейших
действий.
Кстати, нюх тоже должен был прийти в
порядок, но я почему-то не чувствовал специфического запаха
свойственного нелюдям. Странно. Хотя...
Я более внимательно посмотрел на
начальника тюрьмы, расхаживающего по помещению взад-вперед и
похлопывающему дубинкой по своему бедру.
Может он обычный человек?
— Так вот, Акимов, если хочешь
выжить, сиди тихо как мышь и не вздумай ляпнуть что-нибудь про ДМБ.
Заключённые, ой, как не любят вашего брата. Так что держи рот на
замке и не встревай в разборки, иначе окажешься в больничном крыле,
и я лично прослежу, чтобы тебе как можно дольше не оказывали
медицинскую помощь, и понаблюдаю, как ты «наслаждаешься»
последствиями своих действий.
— А что это вы так за мою жизнь
переживаете? Видать приказ сверху, не дать загнуться?
— Не твоего ума дела.
Топорин с лютой ненавистью взглянул
в мою сторону.
— Рожу попроще сделай, а то молоко
скиснет, — хмыкнул я.