– Как такое возможно, ведь я тебя не видел?
– Зато я тебя видела.
– То есть?
– Ты обжимался с какой-то блондинкой в больничном саду, и я поняла, что тебе не нужны ни мое сочувствие, ни моя любовь.
– Обжимался?
Игорь наморщил лоб, пытаясь понять, о чем она говорит.
– Видишь, ты даже не помнишь! – с раздражением воскликнула Рита, обиженная тем, что воспоминания, причиняющие ей боль, похоже, не сохранились в памяти Байрамова.
– Ей-богу… – пробормотал он. – Какая блондинка?
– Маленькая такая, толстозадая! – с явным удовольствием Рита сделала упор на последнее слово. – Но зато вся в золоте, с головы до пяток.
– А-а! – лицо Игоря внезапно осветилось. – Так ты, видимо, о Лиат говоришь!
– Вот как – Лиат, значит?
– Детка, ты лицо ее видела?
– Ну, вкусы у всех разные…
– Да не в этом дело, Марго – ей уже тогда полтинник был! Сзади пионерка, а спереди – пенсионерка, как говорится!
– Герантофил! – проговорила Рита, но уверенности у нее заметно поубавилось.
– Лиат – моя старинная поклонница – просто чтоб ты знала, – не обращая внимания на ее сарказм, продолжал Игорь. – Она была одной из немногих, кто поддерживал меня. Ты хотя бы имеешь представление, во сколько обошлась мне реабилитация?
Рита неуверенно качнула головой. Она считала, что все оплачивал отец.
– Лиат работала в туристическом бизнесе, – пояснил Байрамов. – Она нашла нужного специалиста и, несмотря на его занятость, убедила заняться мной. И заплатила. Она навещала меня в клинике, и ты, вероятно, видела именно ее. У нас действительно были очень теплые отношения, но вовсе не такие, как ты думаешь.
Рита хотела и одновременно боялась в это поверить. Боялась, потому что если он говорит правду, то лишь она виновата в том, что случилось потом – ее позорном бегстве, отказе общаться с Игорем, попытке создать семью с другим мужчиной… Что, если бы она не сбежала тогда, а все-таки решилась встретиться с ним лицом к лицу?
– Почему ты не вернулся на сцену? – спросила Рита после недолгого молчания. – Реабилитация же прошла хорошо?
– Хорошо? Я смог как следует стоять на обеих ногах только два с половиной года спустя после катастрофы! Ходить без трости – и того позже, а уж о танцах и речи быть не могло. Лучшие годы прошли, все места уже заняты – кому нужен танцовщик, который, возможно, уже далеко не так хорош, как раньше?