– Тебе на велосипеде кататься, и то в деревне.
Страсти накалялись. Я открыла сумочку и нащупала газовый пистолет, недавний подарок одного моего знакомого. Если честно, я им никогда не пользовалась, но тяжесть в сумке приятно успокаивала.
– Останови машину, – как можно спокойнее попросила я.
– Выйти хочешь? – глумился Гоша. – Выходи. Дверь рядом.
Он нажал газ, и машина едва не взлетела. Тут Люськино терпение истощилось. Она сделала борцовский захват правой рукой, Гоша дернулся, но против Люськи не потянул.
– Останови, сволочь, – спокойно сказала она, – не то шею сверну, как курице.
Валерка хотел было другу помочь, но я попросила:
– Не шали, – и показала подарок.
– Да пусть катятся, – разозлился Валерка. – Ножками пройдутся, шлюхи.
Мы вышли из машины. Через двадцать секунд от нее и след простыл, но остались лишь дурные воспоминания.
– Не злись, ладно? – попросила Люська. – Кто ж знал?
– Не злюсь.
После машины ветер пробирал до костей.
– Ну, чего, в какую сторону?
– К дому, – ответила я и побрела по дороге. Люська вышагивала рядом, ее жизненному оптимизму оставалось только позавидовать.
– Что ж теперь? – рассуждала она. – Дойдем. Может, кто поедет. Ты чего молчишь?
– Не говорится. Холодно.
– Давай я тебе платок дам?
– Не надо.
– Чего ты, повяжи платок. Холодища-то. До города далеко?
– Вон указатель на Глебовское, значит, пятнадцать кэмэ.
– Вот черт, а до Глебовского?
– До Глебовского два, только на чем ты оттуда уедешь? Топай уж. Одна радость, завтра не на работу.
Дорога шла лесом, темно, даже Люськин оптимизм стал трещать по швам.
– Пойдем побыстрее, – сказала она. – Холодно.
Тут Люська дернула меня за руку:
– Танька, чего это?
Впереди справа откуда-то от земли пробивался свет, расходясь лучами в ночном небе.
– Тарелка, что ли? – ахнула Люська.
– Да заткнись ты, – не выдержала я.
Мы зашагали быстрее, через минуту стало ясно: это машина. Двигатель заглох, а фары продолжали гореть. Машина нырнула в кювет, мы могли бы ее не заметить, если бы не свет.
– Это тот парень, да? – почему-то шепотом спросила Люська.
– А кто ж еще?
Мы спустились к машине.
– А шофер-то где? – не унималась Люська. – Ушел, что ль, куда?
Шофер был в кабине, сидел, навалившись на руль. Я открыла дверь, мне сразу стало ясно: парень мертв. Впереди на уровне капота торчал здоровенный пень. Люська, выглядывая из-за спины, спросила тревожно: