Щелк-щелк-щелк-щелк.
Город ждал, когда же послышатся мягкие шаги каучуковых подошв.
Великанские ноздри города снова раздулись.
Запах масла. Шагавшие люди распространяли по городу слабые запахи. Те попадали в гигантский Нос и там будили воспоминания о молоке, сыре, мороженом, о сливочном масле, об испарениях молочной индустрии.
Щелк-щелк.
– Ребята, будьте наготове!
– Джонс, не делай глупостей, достань пистолет!
– Город мертвый, чего бояться?
– Как знать.
От лающей речи ожили Уши. Столько веков они прислушивались к жалобным вздохам ветра, слышали, как опадает с деревьев листва, как из-под снега по весне потихоньку пробивается трава. И вот Уши, освежив смазку, принялись натягивать барабанные перепонки, туго-натуго, чтобы расслышать тончайшие оттенки биения сердец пришельцев, неуловимые, как трепыхание мотылька. Уши напрягли слух. Нос накачивал полные камеры запахов.
От страха люди вспотели. Под мышками у них появились темные пятна, взмокли ладони, сжимавшие оружие.
Город потягивал своим Носом этот запах, словно знаток, дегустирующий старинное вино.
Конец ознакомительного фрагмента.