— Да чего его видать-то, этот мир?
Везде одно и то же, — тень набежала на лицо ещё не старой,
миловидной женщины. — С тех пор, как всё провалилось в тартарары —
нет никакого “мира”. Только ад, земли Хель, над которыми никогда не
взойдёт солнце!
* * *
После столь мрачно закончившегося
диалога обед прошёл в молчании. Возвращались мы на свалку тоже
занятые каждый своими мыслями. Лишь когда Кэт спрыгнула с брони,
подошла к своему грейдеру и задумчиво похлопала машину по крылу,
она прервала затянувшуюся паузу:
— Знаешь, Вик, ты, наверное, и сам не
догадываешься, насколько правильно расставил приоритеты в
разговоре. В смысле, что в поисках работы надо отталкиваться от
наличия собственной техники… да и вообще, всю жизнь строить, — в
этот раз начальница свалки ласково погладила грейдер. — Все эти
муниципалы, работники арсенала, складов, клерки городской
администрации, агротехники, обслуживающие поля и теплицы — они
ведь, по сути, заложники своего места. Перебраться в соседний город
или даже в Новый Остпоинт они, конечно, могут — купить пассажирское
место в караване на самом деле не так уж дорого, скопить с
нескольких зарплат можно. Только… что они там делать будут? В
лучшем случае, удастся устроиться на аналогичную работу, причём с
потерей всей выслуги, начинать карьеру с самого низа. Вот и
успокаивают сами себя, что сидеть на заднице ровно — лучшее, что
может с ними случиться. Никогда не могла таких понять!
Я непроизвольно окинул взглядом кучи
металлолома вокруг. За много лет обитатели гаражей через улицу
натащили огромное количество железа, причём среди сданных ими на
свалку корпусов и остовов попадались совершенно целые, не тронутые
коррозией и без каких-то критических деформаций. Означало это
только одно: предложение перекрывает спрос, раз искатели оставляют
себе только ценные запчасти и компоненты, а остальное, фактически,
выбрасывают по муниципальной цене за лом. Заполучить себе броню для
свободного выезда из города, таким образом, получалось вполне
реализуемой задачей — в том числе и по цене. Были бы желание и
некоторая настойчивость.
— Взять всю ответственность за
собственную жизнь на себя самого — далеко не всем такое по душе, —
наконец сформулировал я в словах крутившиеся в голове разрозненные
мысли.
— Ну, ты-то точно не из таких, —
подмигнула мне женщина. — Иначе б не достал себе эту
красавицу-тэтэпэху. По-настоящему редкая штучка, почти как мой
малыш! Глаз радуется глядючи, как ты с ней управляешься. Только
приводы осталось восстановить, чтобы совсем уж по красоте. А то
впечатление как от инвалида в парадном кителе: знаешь, что когда-то
круто мог, а сейчас и хотел бы повторить, да не получится. Надо это
исправить… Но сначала — работа!