– Да, сэр, именно.
– И если бы тебя можно было поставить рядом с ним, Стивенс, я вряд ли мог бы отличить тебя… э-э… от дедушки, кажется, именно так ты назвал его, Стивенс?
– Совершенно верно, сэр, так.
– Итак, если б вас можно было поставить рядом, я бы затруднился определить, кто есть кто… Но ведь это невозможно, не так ли, Стивенс?
– Именно так, сэр.
– Я сидел в игровой комнате, она находилась там же, вот за той маленькой дверцей, и раскладывал пасьянс. И именно тогда, в первый и единственный раз, видел Генри Броуера. Нас было четверо, мы собирались сесть играть в покер и ждали только пятого игрока. И тут вдруг Джейсон Дэвидсон заявил, что Джордж Оксли, который обычно был нашим пятым, сломал ногу и лежит в постели, закованный в гипс и с ногой на этой дурацкой подвеске. Я подумал, что этим вечером игры уже не будет. Мне претила сама мысль о том, что предстоит провести долгий пустой вечер, что мне будет просто нечем отвлечься от горьких мыслей и воспоминаний, кроме как раскладыванием пасьянса и поглощением виски в количестве, способном затуманить мозг, как вдруг мужчина, сидевший в дальнем конце комнаты, произнес приятным и тихим голосом: «Если вы, джентльмены, имеете в виду покер, то буду просто счастлив присоединиться к вам. Если вы, разумеется, не имеете ничего против».
Все это время лицо его загораживала газета «Нью-Йорк уорлд», а потому только теперь я мог разглядеть его как следует. Это был молодой человек с лицом старика, если вам, конечно, понятно, что я имею в виду. Я увидел на его лице те же неумолимые отметины, что появились и на моем… после смерти Розали. Впрочем, не совсем. Судя по волосам, рукам и походке, джентльмену этому никак не могло быть больше двадцати восьми, но горький опыт оставил свой след и на лице, и в выражении глаз. Они, эти глаза, смотрели очень грустно – не просто грустно, даже как-то загнанно. Но в целом это был довольно привлекательный молодой человек с коротко подстриженными усиками и темно-русыми волосами. На нем был весьма симпатичный коричневый костюм, верхняя пуговка на рубашке расстегнута.
– Позвольте представиться, Генри Броуер, – сказал он.
Тут Дэвидсон кинулся через всю комнату пожать ему руку. Руку, которую мистер Броуер и не думал протягивать ему, она лежала у него на коленях. И тут случилась довольно странная вещь: Броуер уронил газету, вскинул обе руки вверх и даже развел их немного в стороны, избегая рукопожатия. А лицо его исказил неподдельный страх.