– Не нужно его брать с собой, – обдав шею супруга горячим дыханием, с безнадёжной мольбой проговорила женщина.
– Да вы-то ведь всё равно будете в карете, – не оборачиваясь, примирительно ответил ей дворянин. – А он зайцев наловит. Жаркое с дымком соорудим, на костре. Знаешь, у соседа на полях сколько зайцев?
– И поля те не наши…
– Пустое. Сколько лет прошло, как сосед уехал в колонии? То-то. Теперь уж не жди. Вот закончатся деньги, что он уплатил вперёд, как налог, – имение выставят на продажу. И я куплю его. Так что это уже почти наша земля. Пойдёт наследнику пятый годок – и я подарю ему собственный лэнд…
Подлетел на согревшемся жеребце форейтор. Спрыгнул с седла, передал повод хозяину, принял и оттащил пса, ухватив за холку обеими руками. Прошелестел хорошо смазанными колёсами экипаж – маленькая прогулочная каретка. Кучер соскочил с козел, открыл дверцу, откинул ступеньку.
– Пора, пора! – весело прокричал молодой дворянин, ловя носком ноги стремя. – Садимся! Ух, утро какое!
И уже через пять минут двор опустел.
Снова раскрылось окно кухни, снова кухарка выплеснула воду. Вернулась и села на верхушку забора, царапнув когтями, ворона.
На неширокой поляне, откинувшись обнажённой спиной на траву, лежал человек. Когда-то здесь проходила егерская дорожка, и сохранилась даже неглубокая колея, выбитая колёсами прогулочных экипажей. Сейчас эта колея едва угадывалась, скрытая травой и молодым невысоким кустарником. В одной из этих колёсных канавок стояли, свесив до земли голенища, ботфорты, а во второй, по другую сторону от лежащего человека, светло дымил догорающий костерок.
Человек лежал неподвижно и смотрел в небо, на медленно плывущее облачко. Лицо его, – лицо бывалого, битого воина, небрежно выбритое, худое, – было по-детски счастливо и безмятежно.
Вдруг в кустах послышался шорох и треск. Лежащий человек, приподнявшись, опёрся на локоть, и в тот же миг на поляну выскочил большой чёрный пёс. С хрипом втянул в себя воздух, пёс угрожающе зарычал, оскалил розовые от крови клыки. Человек, гибко выгнувшись, проворно вскочил, бросился к ботфортам, где, помимо них, рядом, в траве оказались ещё и куртка и дорожная сума. Он склонился, выхватил из сумы нож, но вынуть его из ножен уже не успел. Раззадоренный охотой зверь, приняв этот жест как угрозу, прянул и сомкнул челюсти на судорожно подставленной ему левой руке. Коротко простонав, человек подбросил правую руку к лицу, стиснул зубами ножны и выдернул нож. Пёс, разжав челюсти, отскочил и, утробно рыча, стал «танцевать» короткими скачками взад-вперёд, держась на дистанции от выставленного посверкивающего лезвия.