– Донна Бригитта распорядилась впустить сиротку! – крикнула она деланно грубым голосом.
– А нас? – не без недовольства спросил предводитель эскорта. – Хотя б лошадей напоить!
– Только сиротку! В женский пансион мужчины не входят.
Шёпотом выругавшись, посланник повернулся к Адонии.
– Иди, тебя ждут.
– Я хочу к маме, – сообщила, уставившись на посланника ясными синими глазками, Адония.
– Ну, так иди! Мама там.
Адония поспешно, стуча мальчишескими, с железными пряжками, башмачками, затопала к воротам и неприветливой, в чёрном балахоне, служке. Торопливо вошла в безлюдный, тщательно выметенный двор. За её спиной с грохотом затворились ворота.
– Где мама? – спросила, обернувшись, с радостным томлением в голосе, девочка.
– Вон туда иди, – махнула рукой служка.
Адония посмотрела в сторону, указанную жестом. В рыжей кирпичной стене приземистого длинного здания с узкими зарешёченными окнами – крашеная коричневой краской дверь с округлым верхом. Над дверью – венок из белых и синих цветов. Цветы! Ну конечно же, мама там!
Добежав до двери, Адония попыталась её открыть, но та не поддалась. Тогда она стала тревожно и часто бить носком туфли в коричневый деревянный планшир. Ей открыла пожилая женщина, тоже в чёрном, с пугающей волосатой бородавкой над бровью. Грубо схватив Адонию за ворот камзольца, она, приподняв, перенесла девочку через порог и, толкнув в сторону раскрытой неподалёку двери, громко крикнула:
– Новенькая!
На звук её голоса торопливо вышли две молодые служки, также в одинаковых чёрных одеждах. Одновременно низко склонились. Одна пробормотала:
– Слушаем, сестра Ксаверия…
– Ты – к госпоже метрессе, – распорядилась Ксаверия, – а ты – отведёшь новенькую в мыльню.
Адонию привели в гулкое, с холодным каменным полом помещение. От двери протянулся ряд осклизлых, тёмного дерева лавок, дальше стояли несколько невысоких бочек, и наконец, у дальней стены, где была ещё одна дверь, высился огромный железный котёл, под которым горел огонь. Стылую, несмотря на огонь, мыльню наполнял запах дыма, дёгтя и сырого застарелого дерева. Над котлом, на деревянной площадке с лесенкой и перильцем стояла согнутая, хотя и без явного горба служка и медным, на длинной и толстой ручке, красновато поблёскивающим черпаком доставала из котла дымящуюся горячую воду и сбрасывала её в чан с белым бельём.