Злопамятность помогает ненависти быть терпеливой. Донна Бригитта ждала целых два года.
Готовились отмечать рождество. За окнами было ветрено, снежно, а здесь, в обеденной зале, жарко натоплены обе печи; суетно, весело, пахнет хвоей. Воспитанницы по очереди допускались к стоящему на столе ларцу, доставали из него какое-либо украшение и спешили к высокой ёлке – повесить это украшение на одну из колких, благоухающих, зелёных ветвей.
Адония уже украсила праздничную ель тонким медным диском снежинки и бумажным раскрашенным домиком. И сейчас, когда снова подошла её очередь, она вынула из ларца ангела. На восковом лице его были выписаны большие синие очи, алым штрихом обозначены улыбающиеся уста. Золотые волосы; на спине – пара золотых длинных крыл.
– О, это самая красивая игрушка в ларце! – радостно сказал кто-то рядом. – Это – серафим!
Адония подняла лицо. Ну конечно, Александрина, добрая ко всем воспитанницам служка.
– Кто такой серафим? – замирая от восторга, спросила Адония.
– Это такой ангел, который спасает и охраняет!
Но им не дали побеседовать об этом удивительном ангеле. Послышался громкий окрик метрессы: «Не задерживай остальных!», – и девочка, не отводя взгляда от лежавшего в её ладонях златокрылого серафима, торопливо пошла в сторону ёлки. И натолкнулась на приготовляемый к праздничной трапезе стол. Стоявший на самом краю кувшин с молоком покачнулся – и грохнулся об пол. До самой ёлки выплеснулась большая белая лужа. Все испуганно замерли.
– Ну что же, – ледяным голосом произнесла донна Бригитта. – Никто не станет за тебя исправлять содеянное тобой. Отправляйся на ферму и принеси молоко.
– Я пойду с ней! – поспешно вызвалась Александрина.
– Нет. Сама сделала – сама пусть исправит.
– Но там же ветер и снег! А до фермы – почти две мили!
– Сестра Александрина. Оденьте её и отправьте. И, если она до темноты не вернётся – приготовьте для неё розги.
Адония, взглянув на Александрину, прошептала:
– Я же должна читать стихотворение на латыни!
– Сегодня, кажется, не придётся, – так же шёпотом ответила ей девушка.
Кто-то вынул из рук Адонии ангела и унёс к ёлке. Саму же её, подталкивая в плечи, повели облачаться в тёплую одежду. Укутав и повязав большой толстый платок, девочку просто вывели за дверь, и дверь затворили.
Порыв ветра бросил Адонии в лицо пригоршню колкого снега. Из глаз её выкатились две слезинки. Вытереть их она не могла – обеими руками прижимала к животу большой, с глиняной крышкой, молочный кувшин. Адония понимала, что скоро стемнеет, и надо спешить – летом она однажды ходила со служками на ферму, и тогда дорога показалась ей очень длинной, но это было летом, а сейчас – ветер и снег…