– Обмотай цепочку раз или два вокруг руки, если от этого тебе станет легче, – посоветовал дедушка. – Если у тебя станет легче на душе, ты будешь слушать более внимательно.
Клайв последовал совету, и ему действительно полегчало. Он смотрел на часы, лежащие на ладони, на звезду-солнце в центре циферблата, на секундную стрелку, которая обегала свой маленький круг. Но это по-прежнему были дедушкины часы, в этом сомнений у него не возникало. А потом, едва он об этом подумал, яблоневый лепесток упал на циферблат, скользнул по нему и исчез. Весь процесс не занял и секунды, но разом все изменил. После того как лепесток побывал на циферблате, мечта обернулась явью. Часы принадлежали ему, навсегда… по крайней мере до тех пор, пока кто-то из них не остановится, да так, что ремонт не поможет и его придется выбросить.
– Хорошо, – прервал паузу дедушка. – Ты видишь, что секундная стрелка бегает отдельно?
– Да.
– Молодец. Смотри на нее. Когда она окажется на самом верху, крикнешь мне: «Пошел!» Ясно?
Клайв кивнул.
– Действуй.
Клайв уставился на стрелку с серьезностью математика, который принимался за решение важного уравнения. Он уже понимал, что дед хочет доказать ему, у него не было сомнения, доказательство – это пустая формальность… но обойтись без нее невозможно. Это ритуал, который необходимо соблюсти. Точно так же никто не покидал церковь, пока священник не давал на то благословения, пусть прихожане пропели все псалмы, а проповедь уже окончилась.
И когда секундная стрелка взобралась на самый верх своего отдельного, маленького круга (Моя секундная стрелка, не переставал изумляться Клайв. Моя секундная стрелка на моих часах.), он во всю мощь легких крикнул: «Пошел», и дедушка начал считать, очень быстро, совсем как аукционер, пытающийся сплавить сомнительный товар, пытающийся втюхать его по самой высокой цене, прежде чем загипнотизированная им аудитория не очнется и не сообразит, что, собственно, происходит.