– Значит, я угадал? Будет мальчик? – ласково спросил меня, поглаживая по волосам. – Я так и знал. Позвони ему.
– Кому? Тимуру?
– Да. Ручаюсь, вам обоим есть о чем поговорить, – уверенно произнес Реми.
– Я бы поспорила с этим, но в любом случае его номер недоступен, я уже пыталась дозвониться,– вздохнула я и положила голову на плечо Реми.
– Миронов тоже еще не знает про ребенка? А то он мог бы сказать Черниговскому, они же, вроде, неплохо общались в последнее время.
– Никто не знает: ни Мироновы, ни мама, ни Тимур. Да и вряд ли Гена после того, как Федор чуть не отправил его на тот свет, продолжил общение с Тимуром.
– Я тебе не говорил. Боялся, что даже слушать не захочешь... – как-то неуверенно начал Реми, как будто колебался, стоит продолжать или нет.
– Не говорил о чем? – решила развеять его сомнения и подтолкнуть к разговору.
– В день вылета я говорил с Тимуром. Твой отец тогда запретил пускать его к тебе в больницу, и он пришел ко мне. Ты как раз накануне позвонила и сказала, что поедешь со мной, помнишь?
– Можно подумать, Тимур пытался в эту самую больницу попасть! Да он даже не знал, что случилось, – с пренебрежением ответила Реми.
– Это он вызвал «скорую» в тот день. Ты не знала? – удивился он.
– При чем здесь Тимур? Это Лерой заставил Миронова обернуться, тем самым спас мне жизнь. Получается, он и вызвал «скорую».
– Господи, Ксюша, я был уверен, что хотя бы это ты знаешь! Кто тебе сказал про Лероя? Он сам? – Реми не на шутку разволновался.
– Нет, Горский.
– Так вот, Ксюша, Горский тебя обманул, уж не знаю, зачем. Может, Валеру своего хотел к тебе поближе придвинуть а может, просто боялся лишний раз напоминать тебе о Тимуре, – выдал Реми. – Только Горский узнал о случившемся гораздо позже, когда ты и Миронов уже были в больнице.
– Это тебе Тимур так рассказал? И ты ему поверил?
– Ксюша, я не мог ему не поверить. Он пришел ко мне, весь перепачканный кровью, с таким отчаянием в глазах, какого я еще ни разу не видел. Передо мной тогда стоял не Тимур Черный, местный мажор и гроза города, а совершенно потерянный человек. И он пришел ко мне не хвастаться своими поступками, а просить. За тебя просить. Все, чего он хотел, это знать, как ты, поскольку в больнице ему отказали в любой информации, понимаешь?
– Нет. – Я мотала головой, судорожно хватая губами воздух. Я не понимала. Ничего не понимала. Сердце стучало невыносимо громко, тело сковало от потрясения и неспособности принять только что услышанное. – Почему ты раньше мне не сказал? Зачем тогда просил не оглядываться там, в аэропорту?