Единственным плюсом из этого всего являлся полученный опыт.
Штука эта нейтральная, если отнестись непредвзято и на самом деле,
опыт общения с гиенами этого мира, в будущем, наверняка не раз
поможет не ошибиться, если правильно применить, разумеется. Ещё
оставил образ Риты, тот самый, что "слепил", когда они расстались и
который "доделал" уже чуть позже. Каких-либо переживаний уже не
было, отгорело. Пытаться анализировать их отношения даже не
пытался. Вспоминал, несмотря на всё безумие, которое сопровождало
их с Ритой связь, с тёплой и чуть печальной улыбкой. И ведь тоже
опыт. Сапёр какой-нибудь, наверное, сказал бы, опыт работы со
сломанным взрывным устройством, которое может взорваться в любой
момент, а ты сам в дуплину пьяный. Вот такими были их
отношения.
Об остальных даже не думал. Факир? Да, неплохой, в сущности,
мужик, но уже настолько погряз в этом болоте, что пытаться менять
его бессмысленно, рэкетир до мозга костей. Октан? Из той же серии,
как и ещё с десяток человек, с кем Дима наиболее близко
общался.
Или вот ещё, бои. Участвовал в них, особенно в смертельных,
только ради той бури эмоций от толпы, что пропускал через себя. Ну
не наркоман ли? Он самый, хуже даже, конченый, убивал ради дозы. А
если бы нашёлся боец сильнее? О Медоеде бы попросту забыли через
неделю. И всё. Конец...
И таких мыслей и размышлений в пути, особенно первые пару
недель, было много, тем более передвигался, в основном, пешком.
Ночевал, где придётся, бывало и под открытым небом. С заражёнными
проблем тоже, общем-то, не возникало. Дима даже окончательно
уверился в своей теории на счёт степени их "развитости" от области
к области Улья. Тот же лотерейщих здесь дотянет лишь до развитого
бегуна там, в Пекле. И так со всеми стадиями. От схваток с тварями
Медоед не отказывался, но и не лез на рожон, всё-таки и здесь
большая стая, это большая стая, раздерёт и мявкнуть не успеешь.
Крючья за это время получили крови сполна, словно "отпиваясь" за
всё то время, пока Дима жил в Камелоте и на Малине.
Попутно ещё и "зверя" дрессировал, начав "выпускать" его из
клетки. Что это на самом деле, пока разобраться не мог, скорее
всего, некая грань эмпатии, действующая "наоборот" и исключительно
для устрашения. К этому ещё и "накачивало" самого Диму гневом,
который, как топливо, тоже делал его сильнее. "Договориться" со
своим этим внутренним зверем удалось, примерно, к концу первого
месяца пути. Получалось, правда, не всегда. Иной раз зверь и сам
собой "срывался". На заражённых это действовало не хуже Крюков,
совсем мелочь разбегалась, а топтуны или выше, до рубера, уже
нападать опасались, ощущая, видимо, более сильного "собрата".