Десять, пять и три – восемнадцать.
- Тарис Айгер?
На этот раз она не стали ничего показывать, только повторила: тридцать шесть.
- Спасибо!
Я почувствовала, как на спине проступил холодный пот. Если мне и Айгеру по тридцать шесть, а Эйре восемнадцать, значит, я родила ее тоже в восемнадцать. И если то, что мне привиделось, правда…
Нет, этого не может быть! Юниа не позволила бы дочери выйти замуж за ее отца. Да и Айгер не женился бы на девушке, если б у него были подозрения, что это его дочь. Но что, если я пытаюсь смотреть на все с точки зрения нашего мира, а здесь инцест не воспринимается как нечто отвратительное?
Нет, этого не может быть.
Все могло быть совсем иначе. Ведь я – Ирина - отказалась от того, кого любила, ради выгодного замужества. Если б не авария, родила бы ребенка, которому сейчас было бы семнадцать лет, почти восемнадцать. И Слава к этому ребенку не имел бы никакого отношения. Может, то же самое произошло и с Юнией? Но ведь Айгер был принцем, если потом стал королем. Разве какой-то там Индрис Леандро, пусть даже богатый, знатный и высокопоставленный, - более выгодная партия, чем будущий король?
Впрочем, есть и другой вариант, еще проще. Например, папа король решил: эта девица не пара наследнику престола. И Юнию срочно выпихнули замуж, пока не приключилось невзначай осложнения династии. Все эти бастарды – такая морока и попоболь, так и норовят потом предъявить права на трон, лучше как-нибудь без них обойтись.
Я опять пыталась сделать выводы, ничего толком не зная. Сначала решила, что Юниа была любовницей своего зятя, теперь – что у них в прошлом случилась некая романтическая история. Нет, история-то наверняка была, но вот что произошло потом – можно только догадываться. И пока я не выучу язык настолько, чтобы задавать вопросы и понимать ответы, мои догадки не будут стоить ни гроша.
Но сколько времени осталось на это?
Меня так увлекли все эти личные страсти-мордасти, что я забыла о главном.
Юниа пыталась бежать – может, из страны, может, просто рассчитывала где-то спрятаться. Но ей не удалось. И теперь я – эта мысль мне тоже приходила в голову – в тюрьме. Судя по общему враждебному отношению, совершила Юниа что-то ужасное. Возможно, какое-то тяжкое преступление. И теперь все ждут, когда же она наконец поправится и к ней вернется память.