– Кимберли, отвези меня к нему, пожалуйста.
– Конечно. – Она вскакивает и зовет Смита.
Я смотрю на мальчугана, идущего к нам походкой мультяшного дворецкого, по-другому и не скажешь, и внезапно до меня доходит, что Смит – не только сын Кристиана, но и… брат Хардина. У Хардина есть маленький брат. И тогда я думаю о Лэндоне… Как изменятся их отношения с Хардином? Как поведет себя Хардин, когда узнает, что их не связывают кровные узы? А Карен? Как же милая Карен с ее вкусной выпечкой? А Кен, прилагающий столько усилий, чтобы наверстать упущенное, чувствующий себя виноватым перед мальчиком, который не стал ему настоящим сыном и чье детство было ужасно? Кен хоть вообще знает? Голова идет кругом, мне просто необходимо увидеть Хардина. Он должен знать, что я рядом и что мы справимся с этим вместе. Представить не могу, что он сейчас чувствует. Наверняка потрясен.
– Смит в курсе? – спрашиваю я.
– Мы думали, что да, судя по его отношению к Хардину, но он никак не мог об этом узнать, – отвечает Кимберли, немного помолчав.
Мне жаль Кимберли. Ей и так пришлось пережить измену жениха, а теперь еще это. Смит подбегает и одаривает нас загадочным взглядом, будто хорошо знает, о чем мы только что говорили. Разумеется, это невозможно, но вид, с каким он молча идет к машине, заставляет меня задуматься.
Мы едем через Хэмпстед, пытаясь отыскать Хардина и его отца, и острое ощущение тревоги у меня в душе то разгорается, то угасает.
В баре слышен треск ломающегося дерева.
– Хардин, перестань! – откуда-то сбоку, отраженный эхом, доносится голос Вэнса.
Снова треск, за ним звон бьющегося стекла – приятный, распаляющий мою жажду к насилию. Мне необходимо что-нибудь сломать, причинить боль, пусть даже какому-то предмету.
Именно это я и делаю.
Крики вырывают меня из полуобморочного состояния. Я опускаю взгляд на руки и вижу, что держу обломок ножки дорогого стула. Подняв глаза, вижу пустые, встревоженные и незнакомые лица и пытаюсь отыскать среди них лишь одно – лицо Тессы. Но ее здесь нет, и в этот момент, охваченный яростью, я не могу понять, хорошо это или плохо. Она бы испугалась, переволновалась за меня, начала бы паниковать и суетиться, звать меня по имени, заглушая звенящие в ушах стоны и вопли.
Я торопливо отбрасываю кусок деревяшки, будто он обжигает кожу, и чувствую, как кто-то обнимает меня за плечи.