– Вам понравилось? – тихо спросила девушка.
– Разумеется, сударыня.
– А почему вы меня не хвалите?
Ее бесхитростное откровение вызвало улыбку.
– Разве мое появление здесь не лучше всякой похвалы?
– Верно, – удивилась она. – Как вас зовут?
– Простите, я не представился, – поднялся он. – Михаил Аристархович Уваров.
Лодка закачалась на воде, Уваров тоже покачнулся, незнакомка схватила его за плечи, встав на колени:
– Осторожно!
А он непроизвольно схватился за нее. Это было дерзко, и Уваров опустил руки, извинившись:
– Простите. Друзья и близкие зовут меня Мишель.
– А мне нравится Михаил. Наверное, ваша мама звала вас Мишенькой.
– Так звала меня няня. А мама – Мишелем.
– А меня зовут Шарлотта.
– Скажите, мадемуазель Шарлотта, почему вы поете ночью?
– Я люблю ночь… луну… темную гладь озера… люблю, когда все спят, а я остаюсь одна… А вы, Михаил Аристархович, любите все это?
Она говорила просто и ненадуманно. Вместе с тем Шарлотта сильно отличалась от девиц своего возраста, но только Мишель не мог понять, чем именно. Пожалуй, естественностью. Да, да, естественностью, которой близко не было в юных девах света. Разве что имелась у одной – у его сестры Марго.
Девушка пела еще, притом ее не надо было просить дважды, а в перерывах они говорили, как старые приятели, о книгах, о музыке и… о собаках.
– Собаки, как люди, – тихо звучал голос Шарлотты. – Они все-все понимают, умеют думать и приносят радость.
– Вы любите охотиться?
– Нет, как можно! Убивать – это ужасно. Ах, небо уже посветлело… Мне пора.
– Постойте, мадемуазель… – Уваров забылся и взял ее за руку, но уже не извинился. – Вы уходите? Смею ли я надеяться… увидеть вас еще?
– Да. Завтра. Ежели не будет дождя, я приду сюда. До свидания, Михаил Аристархович. Я приду. И вы приходите.
Ладонь Шарлотты выскользнула из руки Мишеля. Он смотрел ей вслед, пока светлое пятно платья не растаяло вдалеке. Уваров взялся за весла, напевая мелодию Шарлотты, и поплыл на другой берег.
Рассвет набирал силу, гасли звезды, и вместе с новым днем внутри Уварова рождалось тоже нечто новое, теплое, земное…»