– С чего вы взяли?
И со Стасова места было видно, как полыхнула краской Людочкина шея, тонкая, длинная. Такую бы в шарф, а то ведь простудится, героиня-отличница.
– Ты машину его видела? А гроб этот? Ты себе представить не можешь, сколько стоит по нынешним временам приличный гроб… а цветы… откуда у него деньги?
Стасу стало смешно.
На похоронах собственного брата смеяться нельзя, люди решат, что он, Стас, обезумел. И будут в чем-то правы, потому что это безумие – притворяться нормальным в такой день.
Но почему им, таким, как Анна Павловна, всегда интересно, откуда у Стаса деньги?
И главное, деньги эти они любят считать.
Пересчитывать.
Гадать, честно они заработаны или нет. И что будет, когда деньги закончатся?
– Наркотиками торгует. – Анна Павловна широко, размашисто перекрестилась и поклон отвесила церквушке.
– Откуда вы…
– Людочка, нельзя же быть такою наивной! Очевидно. У старшего брата деньги. А младший обкололся до смерти. Значит, что?
Ничего это не значит.
Ничего.
Стас сжал кулаки. Ногти впились в ладонь, но эта боль, и не боль даже – неудобство – облегчения не принесло. Он заставил себя успокоиться.
Дышать.
И к могилке подойти. Потом, когда случайные и не случайные гости, которых набралось не так уж и много, отступили за ограду кладбища. За оградой стояли машины, а там и ресторан ждал.
Ничего. Еще подождет.
Стасу надо попрощаться. Он ведь так и не сумел, чтобы нормально… ни там, в похоронной конторе, ни в церкви, ни даже на кладбище. Обряды какие-то, обычаи… а тут вот…
Земли свежей горб. И деревянный крест с фотографией, с датами. Памятник надо будет поставить, но позже. Сказали, что сразу нельзя, земля усядет.
Или осядет?
Стас перестал понимать разницу между словами. Он стоял, глядел на могилу, на снимок, пытался заговорить, но не смог.
И отступил.
– Извините. – Людочка, оказывается, не ушла в машину.
Видела? Не могла не видеть, сама будучи незаметною. Как это у нее выходит? При ее-то немалом росте. На полголовы Стаса выше, а сутулится.
Горбится.
Стесняется, что ли?
– Вы ведь слышали все, да? – Она заглянула в глаза, сделавшись похожей на несчастную собаку. – Вы не могли не слышать…
– Слышал.
Стыдно не было.
– Вы… извините Анну Павловну, пожалуйста… она… у нее просто характер такой. Неуживчивый. А на самом деле она несчастный человек.