Мне даже стали чуть больше платить.
Некоторые издательские работники начали настоятельно мне советовать сделать из моих рецензий книгу статей о современной советской литературе, и даже не одну, а несколько книг.
Тут-то я и забил тревогу.
Выслушав однажды очередные похвалы – как не просто потенциальному, а давно сложившемуся, как выражались в издательствах, литературному критику, возвратился я домой и призадумался.
Обычно я оставлял себе третий экземпляр каждой рецензии – на всякий случай, так полагалось, так принято было.
Посмотрел я внимательно, напрягшись весь и сощурившись, как это у меня бывает, говорят, перед решительным поступком, на кипы этих самых рецензий – и ярость меня охватила.
Да что же это такое? – подумал я вдруг, – да зачем всё это мне нужно? Сколько же ещё месяцев, а то и лет, вся эта бредятина, совершенно не нужная мне, будет продолжаться?
Нет, хватит! Баста!
Ринулся я к ставшим в одночасье ненавистными для меня кипам рецензий, схватил в охапку столько этого добра, сколько мог за один раз унести, а потом – к двери, а потом – к мусоропроводу, – и, сминая и заталкивая вовнутрь густо испечатанные листы, выбросил всё, что было у меня в руках.
Так вот, в несколько приёмов, и выбросил все рецензии в мусоропровод.
И сразу – успокоился.
Полегчало. Нет, отлегло.
Светлее как-то стало на душе.
Мудрая жена моя Людмила меня не удерживала.
Наоборот – поддерживала.
На моей была стороне.
Я это чувствовал. Нет, понимал.
Понимал, что она-то – всё понимает.
– Ну и ладно! – сказала Людмила. – Пиши свои стихи! – а потом, подумав, добавила: – А для заработка займись-ка посерьёзнее переводами.
И я, покончив с писанием рецензий, занялся переводами. И дело у меня почему-то пошло, на ура – не скажу, потому что бывали и трудности, но, однако, пошло – по нарастающей.
Всё равно ведь стихи мои не издавали!
Так хотя бы какие-то публикации…
Как на духу, говорю, признаюсь, потому что чего там скрывать и зачем, – всё равно ведь все эти тексты, на основе подстрочников, разумеется, но – свой арсенал изобразительных средств используя, свои возможности каждый раз проверяя, своё дыхание им дав и свет свой, – сам я тогда писал.
Но это было позже.
А пока что я канителился с внутренними рецензиями.
Кто-то из доброжелателей предложил мне написать такие рецензии для «Современника».