Несколько лет назад Советнику была поручена некая миссия, о важности которой говорил тот факт, что и делать-то ему ничего особенного не придётся. Но кто бы поверил, что всё так просто? А приказано было, всего лишь, найти одну вещь, похожую на иконку, увидеть её и, убедившись в сохранности, доложить об исполнении. Всего-то? Но в том и заключалась странность миссии: единственно Советник, и никто другой, мог опознать ту вещицу. А где и когда он мог это видеть – о том ни слова. Иначе говоря, «…разберёшься на месте, на то ты и Советник». Прямо так сказано и было.
Начальству всегда виднее. Вот потому, что начальство видит дальше и глубже, Советник и не стал спорить. Да только кто, хотелось бы знать, расхлёбывать будет, когда не свяжется чего?
Ну, это понятно кто станет наследником Германа; понятно, что Экзарх не даст его в обиду; понятно, что Жоржик и вся история с иконкой – это не просто совпадение. Но если по-хорошему, то кое-кому и совесть иметь надобно – что, подождать нельзя, пока мальчишка ума наберётся?
Однако приказы желательно выполнять в точности и с усердием, – особенно, когда инструкции получены и на помощников пальцем указано. А ещё… было предоставлено неоспоримое доказательство, посмотрев на которое Советник совсем пал духом: никак не мог он ожидать, что Жоржик и Михаил – одно лицо!
Детство Михаила он помнил плохо – ровно до тех пор, пока они не оказались на одной ступени власти – но фотография Жоржика невольно воскресила в памяти до боли знакомые черты брата. Совпадение?
Времена меняются. Не думал Орфано, что через тысячу лет ему упрёк будет показан.
Ноги сами занесли его на диван. Сначала несмело, затем всё выше и выше выпрыгивал Жоржик над его просторами, всё чаще и чаще воинственный клич десятилетнего фальцета перемежался со стоном застоявшихся пружин.
Когда же, взлетев недозволительно выше спинки дивана, он подтянул колени к подбородку и прямо-таки рухнул на изрядно уставшие пружины – вот тут-то его и озарило! Крик, полный боли и возмущения, нарушив спокойствие комнат, пронзил степенную тишину старого особняка.
Знал ли он, что жизнь, как и всякая медаль, имеет две стороны – друг от друга отличные и прямо противоположные.
Час тому назад Жоржика беспардонно выдворили в соседнюю со столовой комнату. Но обижаться ему было не «с руки», потому как выдворен он был не кем-то, а собственным отцом.