– Что? И где тут логика?
– Нет логики. Есть майонез. Держи.
Достав большую бутылку майонеза, Карма Романовна выливает ему на тарелку здоровый шлепок.
– А майонез хотя бы легкий? Я на диете.
– Легкий. 200 грамм всего.
Дядька явно недоволен, но не спорит: видимо, уже в курсе, что бесполезно. Садится за стол и ест.
– Эй, дама, на меня обратите внимание!
У стойки стоит женщина в деловом костюме и на каблуках. Карма Романовна вытирает руки о передник, берет тарелку, кладет гречку. Женщина кривит лицо:
– И все? Это все, что я заслужила?
– Ну на хлеба кусок. Нормальная еда, с голоду не помрешь. Что не так?
– Но я же всю жизнь стараюсь! Высшее образование получила. На работу не опоздала ни разу! Меня повысили, я теперь начальник отдела по персоналу. Каждое утро встаю на час раньше, чтобы накраситься. На права сдала, машину купила. Шубу ещё. Сама, не у мужика выпросила.
– Ну, и чего? Я так и не поняла, чего ты хорошего-то сделала?
И тут что-то я задумалась – а мне за что эту дрянь? Ну я-то точно ничего плохого не сделала. И ведь даже не спросила. Надо будет завтра уточнить, когда брать еду буду.
На следующий день я пришла рано утром, но на двери висела табличка «ВЫХОДНОЙ». Отдыхает. Так я и знала, что есть такие специальные дни, когда нет в мире справедливости.
– Я пришла.
И сидит в углу под раковиной, смотрит черными глазами, не мигая. Жирная, аж лоснится. Ковригина прямо передернуло.
– Ну что ж такое, я же ем, – забормотал он. – Ну почему опять когда я ем, ну хотя бы не в это время!
– Ой, да ладно, чего ты там ешь-то, сосиски за пять копеек? Тоже мне еда.
Ковригин отложил вилку. Сосиски в горло больше не лезли. Он вздохнул и посмотрел на крысу.
– Давно тебя не было. Где была?
– У Вэйзеншписа.
– Художник с первого этажа?
– Ну да. Слышал, как ему попёрло? Его картину «Зелёное яйцо» увидел куратор модной галереи из Нью-Йорка и купил за бешеные бабки. Теперь его картины стоят как золотые. Даже подороже. У него теперь на кухне простой гречки не пожрать: икра, лобстеры, даже свежие устрицы завозят. Специально для него самолётом из Бретани везут белонские. Роскошь неземная.
– И ты ушла?
– Ушла. Не люблю я это всё. Решила к тебе вернуться.
Ковригин отыскал тетрадку, ручку, уселся на пол и улыбаясь, почесал крысу за ушком. Ну а что, музы бывают разные. Это ещё не самая худшая.