Отведав угощения, мы согласились с тем, что продукт явно разбавлен, хотя в один голос признали, что пить его все же можно. И тут же предложили продолжить следственный эксперимент, заключавшийся в дегустации. Продолжить дегустацию старпом, понятно, запретил, а заодно легонько всех нас обматерил для порядка и с чувством выполненного долга отправился на мостик – готовить корабль к убытию на БС.
Не успел я осмотреться на новом месте, как появился Валентин и сообщил, что хочет припрятать у меня в каюте некоторые продукты, которыми с ним поделились баталеры. Я попробовал возразить, но мичман уверенно заявил, что к себе следует тащить все, кроме болезней. Было бы наивностью пытаться это оспорить, теряя в его глазах авторитет и вызывая сомнения в своих умственных способностях. Скрепя сердце, я согласился. Тем более, что после предложенного доктором шила-аперитива очень хотелось чего-нибудь съесть.
* * *
Поход оказался достаточно удачным и спокойным не только для меня, но и для всего экипажа. Думается, в этом была большая заслуга командира, который, лишь изредка появляясь на людях, олицетворял своим внешним видом уверенность в успехе и основательность во всем. Поражало то, что только появившись на мостике, он мог мгновенно оценить и вникнуть в обстановку. Извлекая из своего подсознания никому не известную информацию о состоянии моря, глубинах, ветре, течении и множестве других факторов, он мастерски овладевал положением. Старпом и доктор, однако, были на него в обиде за то, что он слишком быстро уничтожал корабельные запасы шила: заступая на командирскую вахту, он частенько позволял себе принять граммов сто пятьдесят неразбавленного и сладко задремать в полутьме мостика. Но стоило только вахтенному офицеру обратиться к нему с вопросом, как командир поднимал голову и демонстрировал полную готовность к действию. Его неравнодушное отношение к спирту стало известно широко за пределами корабля, и поговаривали, что после этого похода нашего командира планируют отправить на какую-то береговую должность. Положение усугубляло то, что в разряд командирских недругов перешел и замполит.
А началось все одним поздним утром, когда хорошо выспавшийся, в отличном расположении духа командир был на мостике. Погода была ясная, солнечная, но без жары и пекла. Средиземное море казалось спокойным и ласковым. Командир огляделся по сторонам, взял микрофон КГСа и скомандовал: