За окном раскатистым неторопливым басом мужественного и уверенного в себе силача, перекатывающего по крутым мощёным старым булыжником улочкам большой овальный деревянный лоток на колёсах, раздавался клич продавца холодным счастьем для малышей и взрослых в эти жаркие летние дни: «Аба! Мааа-рооо-жниии! Ээээс-киии-мооо!», на который сбегались жители всего квартала. В основном это была ребятня.
– От него несёт чрезмерной для ребёнка послушностью, – говорила тётя Нина своей племяннице Гаянэ об Амиране. – Ему бы следовало побольше гулять со сверстниками и обзавестись друзьями. А вместо этого он у тебя читает с утра и до утра! У ребёнка каникулы! Выгоняй его на улицу, поиграет с мальчишками в кочи5. Пусть хотя бы сам пойдёт купить мороженного!
Можно сказать, что она слишком носилась с сыном, когда была рядом, но её влияние было настолько сильным, что Амирану было тяжело обходиться без него. Они поначалу были бедны, так как жили на одну её зарплату. В магазине и на рынке она была одной из тех домохозяек, которые, сжимая в руке почти пустой кошель, долго не сводят глаз с прилавков и ценников, не имея возможности купить всё и в достаточном количестве. Однако эта бедность рождала в Гаянэ острое желание не ударить лицом в грязь, накормить сына приличной едой, дать ему образование, чтобы в будущем он смог подняться до хотя бы стандартного-престижного положения советского гражданина. Жёсткая экономия не позволяла ей общаться и принимать тех, кого молодая мама предпочитала считать «людьми своего круга».
– Он такой, тёть Нин! Вы же видели: увидел у вас на полке «Три мушкетёра» и сразу попросился оставить его в комнате, чтобы он мог почитать. Он счастлив, что вы разрешили ему это.
Проходило время, её заметил мужчина, который довольно долго оставался рядом с ней, хотя и на расстоянии. И это «рядом, но на расстоянии» приводило к тому, что поскольку общение с людьми, которых она называла «людьми иного круга», было практически ею же сведено к нулю, фактически они с сыном жили в своём мирке. Даже когда финансовые возможности стали позволять им жить посвободнее. Доброжелатели всегда найдутся и о ней уже судачили кумушки во дворе. Но она обрела проявлявшуюся изредка некую напускную уверенность; её горделивая осанка, вскинутая голова, стали только подчёркивать в ней несдержанность до последней капли любви матери, которая видит смысл своей жизни в счастье собственного ребёнка.