Приехали, в общем, в гостиницу кавказскую, подруг из заложниц вызволять, да там в итоге и остались. Потому что террористы их моментально с помощью коньяка и волосатых лап самих в заложницы взяли.
Хотя, не все, конечно, в гостинице той террористической на неприятности нарвались. Некоторые от напасти такой убереглись, потому что осторожность необходимую проявили. Они просто до гостиницы опасной не доехали – их прямо из автобуса мужики повытаскивали. Как увидели ляжки безволосые, как разобрались, что под материей тонкой лифчики отсутствуют – так даже не стали разбираться, что феминистки это, и что на опасное задание едут. Не спрашивали даже – не то б им, конечно, ответили!
Так неожиданно и закончилась история эта странная, феминистическая… Крепко пострадали храбрые и принципиальные дамочки от мужиков. За правду свою правильную пострадали.
Зато с Бончом крепко сдружились. И с Бруевичом заодно. Навсегда сдружились, окончательно и бесповоротно. За законопроектами теперь не очень следят, потому что времени свободного маловато – на просвечивание надо ходить регулярно, нельзя это дело на самотек пускать. Тем более, Бонч с Бруевичом отходчивыми оказались, и за оптовые посещения большую скидку скинули.
Да и чай у них – ой, какой вкусный!
***
– Что с вами, девушка? – елейным голосом спросил Общественник. – Вам плохо?
– Уж не хорошо, это точно… – плаксиво отозвалась Фотомодель. И пронзила Бывалого сердитым взглядом. – Зачем такие страшные истории рассказывать! Теперь мне к Бончу на проверку записаться придется, не то не будет мне покоя. Такая уж я мнительная, хотя с мужчинами никогда никаких дел не имела. Тем более таких, после которых по врачам бегают.
– А как же Крупов? – вставил Интеллигент.
– Хрен с ним, с Круповым, к нему я всегда успею, – буркнула Фотомодель. – Мне бы к Бруевичу не опоздать. В этом деле очень важно со сроками определиться.
– Но зачем, – не понял Интеллигент. – Если вы с мужчинами никаких дел никогда не имели.
– Ну, мало ли… – Под любопытными взглядами Фотомодель потупилась, и, чтобы скрыть смущение, сняла с правой ноги туфлю – вытряхнуть из нее несуществующий камешек. – Говорю же, мнительная я больно.
– Какой у вас красивый педикулез! – восхищенно воскликнул заметно опьяневший Общественник, глядя на женскую ступню. – Умеете же вы, фотомодели, себя преподнести… Но за что! – сдавленно крикнул он, упав с ящика – рука приложившейся к его щеке Фотомодели оказалась неожиданно тяжелой.