Я волновалась перед первым посещением «дуры», как мы ее называли между собой. То, что я увидела в дурке, больно вонзилось в мой мозг. Мозг визжал, словно его пилили циркулярной иглой от больных мыслей. Запах. Безумие пахнет. И еще как. Оно пахнет ужасом. И помоями. Как будто в мозг этих людей накидали всяческий мыслехлам, мусор – и теперь он там гниет.
Это были огрызки «Я», «Я», слепленные из чужик убеждений, привычек, «Я», поеденное молью. Они – почуяв токи моего мозга оборачивались и глядели на меня алчными блестящими глазами. И довольно быстро я поняла, что надо закрывать дверку, иначе все лярвы перелезут на мой чердак.
И лишь в одной из палат я нашла то, что мне было интересно. Этот человек не был безумен. От него пахло не страхом, а печалью. Мне захотелось узнать – зачем он здесь? Его глаза были ясны, как у святых на иконах.
И я спросила:
– Простите, может быть мой вопрос покажется вам смешным, но… почему вы здесь?
– Я забыл свое имя. Никто не знает, кто я, – сказал человек. – Говорят, что меня ударили по голове. Меня нашли на улице без документов и денег. И никто не искал меня. Я помню математический формулы. Стихи, музыку, но кто я – я забыл.
Я задумалась. Мозговые волны этого человека проникали в меня приятно и тепло. В них не было зла. Они звучали как низкая японская флейта, как ветер в тополиной листве, как шорох листьев в осеннем парке, как шум теплой метели… В них хотелось быть.
– Вы умеете молчать, – сказал человек. – Мне было бы приятно с вами. От жильцов устаю.
– Понимаю, – кивнула я и вдруг увидела кошку.
Она потерлась о мою ногу. Замурлыкала. Черно-белая кошка. Пухлая и мягкая.
Кошка вспрыгнула на кровать, и человек ее погладил.
– Это моя кошка. Не знаю, как она тут оказалась. Вы ее видите? Врачи говорят, что никакой кошки нет.
– Вижу, – сказала я. – Черно-белая мягкая кошка. Чем вы ее кормите?
– Я ее не кормлю. Кажется, она ходит на кухню и там что-то находит себе. Вы за нее не волнуйтесь. Она уже год живет тут.
– А вы?
– Три. Три года.
На этом наш разговор оборвался, меня позвали исполнять обязанности.
Кошка осталась с больным.
– Что он тебе говорил? – спросил у меня врач – крепкий жесткий мужик лет сорока.
– Ничего. Сказал, что не помнит, кто он. Что попал в аварию. Мне кажется, что он нормальный.
– Он говорил тебе про кошку?