Магазин находился недалеко, но дорога напоминала каток. Именинница, проклиная гололед, майонез, томатную пасту и свой день рождения, кое-как доскользила до сельской торговой точки. Однако на этом злоключения не закончились, ей предстояло взять ещё один барьер – высокое, обледеневшее магазинное крыльцо. И как ни осторожно ступала Маша, на самой верхней ступеньке всё же поскользнулась. С отчаянным криком «Ой, мамочка!», она полетела с крыльца и едва не грохнулась вниз головой. Но чьи-то крепкие руки прервали этот опасный полёт.
– Мадемуазель, не торопитесь падать! – спаситель ловко подхватил девушку, бережно поставил на землю и, бросив взгляд на её модные сапожки на высоченных каблуках, удивлённо присвистнул:
– Ну и ну, как вы ещё до магазина добрались в этакой красоте да по такой гололедице?
– Костя? Это вы? – почему-то сразу севшим голосом спросила Маша, будто желая убедиться, что это не сон и что перед ней, действительно, Костя!
– Узнали? – улыбнулся он.
Господи, неужели он думает, что она может его не узнать? Какой смешной! Разве он сам не видит, как горят её щёки, как предательски дрожит её голос, как хочется ей посмотреть ему в глаза и как боится она это сделать?
Но Костя видел перед собой только испуганную падением молоденькую учительницу, торопящуюся по своим делам. Он помог ей подняться по ступенькам крыльца, подождал, пока она сделает покупки, проводил до дома, подстраховывая от возможного падения, и попрощался.
Никаких отношений между ними нет и быть не может: к серьёзным Костя не готов, а лёгких с ней не получится. Это он почему-то понял сразу, ещё на проводинах у Ильи. Вот не знает он ничего о ней, но сигнал, предупреждающий об угрозе его свободы, почему-то сработал в нём тогда мгновенно.
Да и чем он, простой деревенский парень, может быть интересен ей, этой чудной, милой девушке? Ничем. Отработает она положенные три года и укатит в город. К театрам, к благоустройству. Он же вернётся в село сразу после защиты диплома. Не по нему городская суета.
Хотя чем-то, вроде, и зацепила его она. Да нет, показалось, наверное.
Маша прижалась спиной к шершавой доске калитки и долго усмиряла своё разбушевавшееся сердце. Ну, почему она не пригласила его на свой праздник?
Повод был. Дура, ох, какая же ду-у-у-ра! Ушёл.
А, вообще-то, с чего она взяла, что он от её приглашения на радостях козлом скакать будет? Нет, Костю, скачущего козлом, Маша представить не могла. Но вот Костю, на котором гроздьями висят наглые девицы, представляла так, как будто видела это в щель между рассохшимися досками забора.