Напротив него, в противоположном углу сидел довольно высокого роста мужчина лет на семь помоложе Профессора, одетый так-же в твидовый костюм, но гораздо более уличного и прогулочного фасона, и над его довольно остро отточенным носом свисала часть благородной и заботливо ухоженной шевелюры, так-же как и взгляд его несколько близоруких глаз нависшей над толстым и глянцевым полуисторическим-полурекламным журналом, и несколько таких-же подобных небольшой и немного рассеянной стопкой лежали рядом с ним на вагонном столике. Да, и кстати пожалуй нелишним здесь будет отметить что всей своей немного костлявой худобой и рассеяностью он очень напоминал доцента какой-нибудь кафедры одного из университетов… (Хотя, пожалуй тут-же для справедливости нужно воздать должное, и отметить, что около семнадцати лет он был деканом кафедры одного из столичных университетов, специализируясь по области Романских и ещё нескольких уже устаревших языков латинской группы.)
Да, итак два соседа, довольно удобно устроившихся около окна купе со своим дорожным чтивом практически не обменялись за эти пол часа между собой ни одной фразой, и только Профессор перестал что-то мерно мурлыкать под мотив давно уже забытой и теперь уже почти никем не вспоминаемой, но весьма неплохой джазовой мелодии оторвал свой взгляд от только что несколько раз перечитанного стихотворения Мандельштама, аккуратно положил свой сборник рядом с книгами Гессе и Набокова, и несколько вопросительно взглянул на дверь купе, в которую действительно где-то минуты через полторы кто-то вежливо постучался, и услышав пригласительное «да, да», дверь купе растворилась и проводник, одетый по всей форме осторожно внёс в купе поднос со стаканами чая, пакетом дорожного мармелада и бутылкой холодного немецкого лимонада, расставил всё это на столике и пожелав спутникам спокойной ночи осторожно закрыл за собой дверь.
Профессор, встряхнув своей головой и немного зевнув сказал своему соседу, тоже уже сложившему свои журналы и отодвинув их к окну, а теперь довольно рассеянно зевая старавшемуся поудобнее усесться напротив небольшого накрытого стола, что чай в этой поездке вроде бы вполне сносный, и отпив два глотка прибавил – Голштейн, всё это просто прекрасно, и наша поездка, и это возвращение, но я всё же надеюсь что ты не забыл что завтра вечером, около шести мы будем уже на месте, и смотри, как бы мне не пришлось тебя будить перед самым открытием дверей, а то ты ведь очень любишь несколько внезапно или даже почти неожиданно немного поспать где-нибудь днём или ближе к вечеру, не вспомнить даже, когда к тебе приелась эта весьма милая привычка, но я уж очень прошу, давай обойдёмся без неожиданностей.