были немногочисленные в Северной Европе католики.
[14]В Швеции инициаторами закона были социал-демократы, которые, в отличие от немецких нацистов, использовали не мистическую расовую, а вполне «рациональную» экономическую аргументацию. Считалось, что, поскольку государство субсидирует семьи с детьми, деторождение нельзя рассматривать как сугубо приватную область человеческой жизни. Гунар Мюрдаль (будущий нобелевский лауреат по экономике) доказывал, что стерилизация умственно неполноценных представляет собой необходимый элемент «великого социального процесса приспособления» человека к современному городскому и индустриальному обществу. Он утверждал, что рост благосостояния влечет за собой рост числа рождений психически больных, а значит, государство имеет право на вмешательство в случаях, сомнительных с точки зрения евгеники.[15] Однако оказалось, что границу между насильственными стерилизациями, проводимыми на основе социально-экономических и расовых аргументов, легко нарушить: в 1942 г. коллаборационистским режимом Квислинга в Норвегии был принят закон, оправдывавший применение подобной меры расовыми соображениями.
Два послевоенных десятилетия. Этот период, подготовил социально-политические, психологические и экономические основы грядущих изменений демографического поведения. С каждым годом все более вызревали причины, которые впоследствии привели к «уходу» государства из сферы контроля демографического поведения.
На протяжении первых послевоенных десятилетий в массовом сознании европейцев произошли существенные сдвиги. Военная угроза не ушла в прошлое, но воспринималась совсем не так, как прежде. Создание НАТО и «Общего рынка», прообраза будущего Европейского Союза, делало войну между Францией и Германией не только политически невозможной, но и экономически бессмысленной.
Угроза атомной войны с СССР оставалась для европейцев вполне реальной, однако в массовом сознании доминировало ощущение, что ее нельзя выиграть, но можно и нужно предотвратить. Спасение от гибели в ядерной войне виделось в собственном оружии сдерживания, американском «ядерном зонтике» и мирных переговорах с СССР, но отнюдь не в наращивании численности потенциальных призывников. Нежелание людей участвовать в каких-либо военных конфликтах достаточно явно проявилось в очевидном неприятии французской молодежью колониальной войны в Алжире.