Однажды паренёк чуть не погиб,
Когда весною от горы над Томью,
В то время бывшей грозною рекой,
Стремившей в Обь бурлящие потоки,
С высоких мест от таянья снегов,
Внезапно отломился снежный пласт,
Всю зиму прослуживший, как площадка.
Так Гриша этот, позже – Тахтамыш,
С обломком этим с берега крутого
К стремнине кубарем, буквально, полетел.
Застыла вся компания парней,
Крутившихся с Григорием на круче.
Один «цыган» сорвался ему вслед,
И взнуздывал природу жутким воплем.
Григорий приложился головой,
Сомнений нет – он тут же бы скончался,
Не выручи подмога в тот же миг.
Так Лазарев, и сам ещё дитя,
Сумел спасти товарища от смерти.
А Гришу Тахтамышем стали звать,
Когда поправился. Прилипло постепенно.
Поскольку где-то там, недалеко,
Крутился хан из Золотой Орды,
Который и носил такое имя.
И стал Григорий Лазареву друг,
Вернее, так сказать, оруженосец.
И Коле научился не мешать.
Как Кай и Герда, нет, верней – Адам и Ева,
Так в точности и жили в райском детстве,
Наина и бессменный Николай.
Она его ценила и любила,
Как брата, пока время не пришло.
И стали возникать другие чувства.
Тогда пришла действительно любовь:
В нем – вспыхнула, как яростный огонь,
В Наине – ровным пламенем горела.
Наверное, ещё и потому:
Он рядом был, поэтому – привычен.
Всё было – и прогулки до зари,
И поцелуи – до самозабвенья,
И познаванье вожделенных тел.
Но – бабушкин наказ хранить цветок!
Она звала то место гордо – “Hymen”,
И сказывала: «Гимен – дар Богов».
И Коля тоже стал беречь «цветок»,
Когда ему Наина рассказала.
«Всё будет, ведь она и так моя».
И с девочкою бережно возился,
Выделывали многого чего.
Но позже дети как-то отдалились.
Не то, чтобы любовь у них прошла:
Вокруг другие юности бурлили.
Девчонки Коле «строили глаза»,
А быть с Наиною не мог он постоянно.
И не хотел, наверно – жизнь звала.
Другие девочки не берегли бутон,
А жаждали его цыганской страсти.
В нем буйствовала гиперсексуальность —
Как, по науке, терапевт Васильев
Мог это состояние назвать.
И Лазарев стал властвовать гаремом.
А к царственной красавице Наине,
Что скажешь – каждый сильно вожделел.
Как Лазарев немного отдалился,
Другие её стали осаждать,
И слух прошел – попробовать возможно.
И кое с кем она была близка.
Конечно – до означенной границы.
Но Лазарев не изменял любви,
Наина – не сказать, что разлюбила.
А просто жизнь немного развела.