Разумеется, в философской работе данные процессы рассматриваются не фактологически, а в духовно-теоретическом преломлении, «по идеям», с анализом борьбы в этой сфере. Борьбы, которую многие, считая себя мыслящими, не хотят видеть, предпочитая абстрактное, оторванное от представлений о добре и зле, описание того, что они (будто бы) видят. Бесценностное, а значит, с точки зрения жизни, и бессмысл(енн)овое философствование. Shut up and calculate (заткнись и вычисляй) – вот суть идеологии тупого сциентизма, который стихийно формируется, а где-то насаждается в науке, в университетах и стала, как ни удивительно, хорошим тоном, почти доблестью «настоящих ученых». Удивительно потому, что живые, еще не ставшие технократами и потребителями люди в мировоззренческой тревоге, экзистенциальном потрясении, а теоретики и философы науки в основном заняты восторженным или нейтральным пересказом достижений в высоких (постчеловеческих) технологиях. Тем же, кто обеспокоен, встревожен их влиянием на будущее человека, его «деградацией в новое», говорят: «это алармизм»; «это пессимизм»; и наконец, «это философия». Да, философия, а вот закрываться от фактов и логики ярлыками, как будто ими можно что-то доказать или опровергнуть – это не философия, не мудрость, даже не знание в подлинном значении слова. Которые, увы, и господствуют.
Мы подобного беспроблемного теоретизирования старались избегать или хотя бы минимизировать. «Признаюсь, – пишет популярный сейчас у молодежи в Европе автор Фредерик Бегбедер, – меня изумляет всеобщее равнодушие к начавшемуся концу света»[1]. Пишет как литератор и художник, с легкой иронией, как бы защищаясь от своего же наблюдения. Философ на это не имеет права и должен, стремясь смотреть на вещи при полном, не исключая тени, свете, соотносить их с перспективами человека. Давать им оценку. Видеть исторические истоки проблем, предлагать их смысловые решения, а если возможно, и практические советы. Иначе, зачем нужно все это знание? Если оно перетасовка информации. Наукообразная болтовня без (о)сознания.
Высказанная М. Хайдеггером в начале XX века мысль, что история метафизики есть история забвения бытия, долгое время представлялась гениально-личной догадкой, для многих сомнительной, и не была актуальной. До тех пор, пока веками привычная реальность макромира не стала на наших глазах, стремительно меняясь по своим характеристикам, умаляться. Тождественная жизненному миру, который человек видел, слышал, осязал, она превращается в среду, где он действует, но жить не может. По размерам, скоростям, температурам. Появились наноэлементы, микро и мега-миры, от которых он дистанцируется, экранируется, защищается, направляя туда вместо себя искусственные приспособления и машины. Все технологизирует-ся, автоматизирует-ся. Не только производство, но и быт-ие, вплоть до возникновения «умных домов», технологизируются также действия и поведение утрачивающих свое (на)значение органов собственного тела. И попадает от всего этого, начавшего самовоспроизводиться искусственного мира, чудовищной эффективности и возросших возможностей Техники – в зависимость. Без нее он – ник-ак и никто. Переворот в судьбе человечества, пожалуй, более радикальный, чем переход от собирательства в природе к ее обработке, к неолиту.