– Загляни ко мне потом. Чайку попьём.
– Я что-то спать хочу.
– Все спать хотят.
Заглянул. Посидели.
– Игорь, я хотела сказать… Я, конечно, трусиха. Ты извини меня, пожалуйста, что я струсила.
– Ничего.
Посадил меня к себе на колени. Пуговки расстегивает. Я уткнулась ему в шею. Взял на руки.
– Я тяжёлая.
– Молчи уж. Тяжёлая.
И всё быстро. Игорь, больно.
Вот так. Вообще-то не вижу ничего плохого. Но всё равно была готова реветь. Не знаю. Глупо. С одной стороны, мне так хочется, чтобы меня приласкали. С другой, какая-то глупая рассудочность. Не могу голову потерять, а так хочется. Как с Сашей. Всё что-то не то. Просто знаю, что ему надо. И знаю, что в моих силах отказать или согласиться. А если отказывать, то надо сразу, но мне так хочется ласки, а это нехорошо.
28 апреля 1980
Интересно, жена знает, что мы с Игорем спим?
4 мая 1980
Да, интересно. Вчера просидели все вместе целый вечер. И ничего. Что-то случилось со мной, мне ничего больше не хочется.
17 мая 1980
Игорь приехал в среду на машине около семи, с девицей. А ушли они в двенадцатом часу. Интересно, что они делали? У меня всё обрубило внутри. Противно только. Ах, до чего ж противно. Я же сама к нему ходила. Сначала пошла помочь прибраться. Потом у меня сломался телик, а мне очень хотелось посмотреть «Блеск и нищету куртизанок». Не дал посмотреть. «Игорь, я не хочу». – «Я хочу». А мне не хочется, я вся сжимаюсь, мне больно. А потом его машина у подъезда, я звоню, но мне не открывают. А в среду вон что. Смешней всего то, что он меня видел в окне.
24 мая 1980
По-моему, я уже окончательно перебесилась. Надо заниматься. Очень уж хочется универ наконец-то окончить. О Саше я уже думаю, как о некоем эпизоде. Чего ни бывает.
6 июля 1980
Таня, через каких-то знакомых, и мама, как она говорит, по «своим каналам», сделали всё возможное и невозможное, чтобы меня положили в московскую клинику на операцию. Я прошла все обследования и еду с Таней. Я боюсь. А вдруг, глаза уже не открою? Откажусь. Не знаю, сколько мне ещё осталось, но хоть так, а поживу. Нет, нельзя забывать лето 74-ого, нельзя об этом забывать. А вдруг, вдруг всё будет хорошо, и я стану здоровой?
1 августа 1980
Полежала я в клинике. Страхи оказались напрасными – там такая очередь, аж до 1982 года. Возвращаемся домой. Таня убивается: может, надо было заплатить? Как, сколько, кому? Тошниловка.