Певчий ангел - страница 10

Шрифт
Интервал

Флюгер

Когда был жив мой папа, он поминок
из жизни не устраивал. Он умер
в библейском возрасте, оставив только снимок
и двух детей на память маме дуре.
И мамочка на жизнь сдавать экзамен
отправилась с протянутой рукою…
Никто не положил ей даже камень.
Анафема родному Подмосковью!
Кто рано, кто попозже – зреют чада,
плывут гурьбой на западную заводь.
Европа им – не скажешь, чтобы рада —
но, поворчав, легла под русский лапоть.
Теперь я флюгер – ржавое коленце.
Все ветры дуют где-то на востоке.
Ты чьих же будешь? —
                          тихо скрипнет сердце.
И о́ землю… и вдребезги на строки.

«От бутона магнолии …»

От бутона магнолии,
от небесной гармонии труб,
от ласкающей ветер руки,
располагающей слоги в стихи,
до гармоники старческих губ —
и нечаянно более…
Что поделаешь, если жизнь
из удивительной незнакомки,
обещав быть подругой верной,
обернется хищною стервой,
твои стерегущей промахи…
С жизнью не развестись.

«Что если жизнь начать сначала…»

Что если жизнь начать сначала?
Разрушить крепость на песке,
весь опыт жизни из подвала
в окно – и в небо налегке!
А ну же! Ветер братом станет,
в обнимку с ним по облакам
пойдешь, и сердце не устанет
служить окры́ленным рукам.

Ропот

Господь мой, на то ли зрячим
родиться, чтобы во мраке
скулить, от себя же пряча
цепь, миску – удел собаки!..
Прикрой мне ладонью очи,
в незнанье верни, в младенство.
Рожденному – мука ночи,
слепому в ночи – блаженство.

Бессмертие. Кундера

С бессмертием играешь в прятки,
кропя во времени свой путь,
и все надеешься бесплатно
в глаза горгоне заглянуть?
Но платой – суд! Пытливый, тонкий,
усерден и неумолим,
что учинят, любя, потомки
над изваянием твоим.

К чему?

К чему тебе чужие слезы,
терзанья грешников, святош,
что почивают мирно в Бозе.
И ты когда-нибудь умрешь,
оставив горстку песнопений
тому, грядущему… Тому,
кто сам – новоявле́нный гений —
восславит виршами луну,
проводит грустным оком стаю,
любви трагический финал
и лет закат, и карнавал.
Споет, как мир еще не знал,
все то, что я теперь листаю.
И задаю вопрос – к чему?..
Молчи. Услышишь тишину.

Мой клен

Ревнивец милый, хлопотливый клён,
полой еще шумящей летом робы
укрой меня, на страже испокон,
от сентябрей, случайных и недобрых.
Вот-вот октябрь – пришлый мокровей —
сорвет зеленый плащ, оставив немо
тебе чернеть ноябрьской готикой ветвей
на ясном и сыром картоне неба.
Следующая страница