– Так что же, церковь убивает, Селин?
– Именно! и вас вместе с собой! она только этим и занимается, эта ваша Церковь! в задницу ее!
– Вы слишком любите парадоксы! Селин! китайцы никогда не были расистами!.. и негры тоже!
– Бросьте вы эту туфту! стоит им заявиться сюда всего на какой-нибудь годик, как они тут всех опустят! шутка ли! белые исчезнут навсегда! как будто этой расы никогда и не существовало… «слабый оттенок на лице», и все! остаться должны только черные и желтые! а белого человека скрещивает сама его религия! религии! иудейская, католическая, протестантская… белый человек обречен! он уже не существует! так можно ли во что-нибудь верить?
– Не смешите меня, Селин…
Больше я Пуле никогда не видел… время от времени я читал его статьи… какие-то слабые намеки… и все… я слегка перегнул палку…
* * *
Дрррринг!.. звонит мсье журналист…
– Мэтр!.. Мэээтр! не будете ли вы так добры прочитать письмо, которое мы вам адресовали?
– Мсье!.. мсье! письма!.. все письма я уже с незапамятных времен отправляю в корзину!.. не читая!.. иначе, что бы со мной было!
– Мэтр, о дражайший мэтр! ваше мнение! всего два слова!
– Но, черт побери, у меня его нет!
– О, есть, мэээтр!
– О чем, черт бы вас побрал?
– О нашей молодой литературе!
– Об этом затхлом старье? ни хрена себе дела, да ее уже давно не существует! какое-то невнятное бормотание!
– Напишите это нам!.. очень… очень почи…. та… та! емый! Мэтр!
– Не так быстро! вы могли бы все позаимствовать и у Брюнетьера{3}! он уже все сказал!
– О, из ваших уст! из ваших! дражайший мэээтр!
– И вы больше не будете меня доставать? больше никогда не придете?
– Клянусь! клянусь! мээтр!
– Он сказал, что всю литературу сожрут!
– И кто же, мэтр?
– Шарлатаны!
– Напишите нам об этом, мэтр! мэтр!
– Нет уж, дудки! я снова начну писать, только когда у меня опять вырастут зубы!
– А если мы все же к вам придем? мы очень дорожим вашим мнением…
– Не моим! Брюнетьера! мальчики! Брюнетьера!
– Ну окажите нам эту честь! мэтр! для нашей газеты! будьте так добры!
– Какой еще газеты?
Как сделать так, чтобы они от меня отстали?
– «Надежда»!
– Никаких надежд больше нет, бедняжки!
– О, какая жалость, напишите нам про это! мэтр! мэтр, молодежь вас не знает!
– Ну, хорошо, ублюдки! пусть заходят, если уж так приспичило, только гуськом, на полусогнутых, и трепеща от почтения! и пусть попридержат свой поганый язык…