Ослепительные блестки рассеялись, и я очутился в стандартной кабине темпорального перехода этапной Нексс-станции. Дышалось свободно.
Я постоял в недоумении и повернулся к завесе, сквозь которую прошел. Это была обыкновенная бетонная стена около двух метров толщиной.
Возможно, гудели молекулы плотного вещества, сквозь которое проникали сто восемьдесят фунтов загрязненной воды?
Я отложил изучение феномена на неопределенное время: предстояло отыскать начальника станции и доложить о внезапной атаке и разрушении темпостанции девяносто девять.
За десять минут я осмотрел каждую комнату в оперативном отсеке. Жилые помещения пустовали. Равно как и отсеки с оборудованием и силовой установкой.
Темпоральный датчик вырисовывал обычную картину, пластины излучателя светились под нагрузкой, по всему пульту горели зеленые лампочки, но индикатор блока стоял на нуле: на станцию не поступало ни микроэрга.
Это было невозможно.
Каждая этапная станция, с одной стороны, осуществляла наводку персонала, с другой – замыкалась на Нексс-Централ. По цепи всегда поступала энергия. Пока система существовала, такое состояние в нормальном пространстве-времени было невозможно.
Отсюда с убийственной закономерностью следовал только один вывод.
Либо система Чистки Времени накрылась, либо я нахожусь за ее пределами. И поскольку сфера влияния системы охватывала весь пространственно-временной континуум, трудно представить, что оставалось на мою долю.
Все станции походили одна на другую и внешним видом, и оборудованием, и электронными характеристиками. Подразумевалось, что их массовое производство осуществлялось по технологии расщепления времени, разделения исходной по темпоральному пространству. Часть теоретиков считала станции временными дубликатами одной физической матрицы. Но одно дело гипотеза, а другое – факт, который можно пощупать. Поэтому первым делом требовалось выяснить, куда меня занесло.
Я прошел к шлюзовой камере (некоторые станции размещались в довольно суровых внешних условиях), подождал, когда откроется входной люк, и шагнул наружу…
Чуть было не шагнул.
Примерно в десяти футах от выхода наружу поверхность обрывалась. Дальше клубился жемчужно-серый туман, завихряющийся у невидимой преграды. Я прошел по выступу, лег плашмя и заглянул за край. Дно станции, изгибаясь, уходило в глубину и терялось в туманной мгле. Видневшаяся часть блестела как зеленое зеркало.