Ключ - страница 11

Шрифт
Интервал



— Оставьте, если Вы покалечите его, он не сможет идти.
Эти слова, произнесенные усталым, бесцветным голосом, принесли невероятное облегчение. Никита резко, всем корпусом обернулся.

Этот всадник был облачен в стальную кирасу, защищавшую мощный торс. Шлем и мелкозернистая кольчужная сетка скрывали лицо, рука в кожаной перчатке сжимала длинное черное копье. Стальной наруч был испачкан запекшейся кровью. К седлу у бедра крепился небольшой щит с изображением черной, сгорающей в желтом пламени, птицы. Взгляд уперся в навершие спрятанного в ножны меча.
Опустив копьё, воин слегка ткнул Никиту острием в плечо, очевидно, приказывая поворачиваться и идти. Тот повиновался с радостью. Именно этот воин опрокинул, развернул бесновавшуюся толпу назад. «Он или приведет меня к девочке, или поможет ее найти». Почему-то Никита был в этом абсолютно уверен. Маньяк на вороном жеребце громко расхохотался, и, все еще смеясь, тронул коня прочь.

Пока они шли к самому хвосту обоза, Никита высматривал девочку среди вяло плетущихся телег. Её, однако, нигде не было видно. Когда обоз, наконец, ушел вперед, показалась толпа людей, таких же избитых и оборванных, как и он сам. Окруженные плотным кольцом солдат, они сидели прямо на земле. И тут до него дошло. Он остановился как вкопанный. Острие копья ужалило спину. Кольцо разомкнулось. Обернувшись, он решительно шагнул к воину. Тот, явно удивленный, вскинул древко вертикально.
— Послушайте... — конь скосил выкаченный глаз, потянулся губами. Никита отвел морду рукой, взялся за повод.
— Но, но! Полегче! — воин направил животное в сторону, Никита выпустил ремень.
Спрыгнув в жидкую грязь разбитой дороги, воин приторочил копье к седлу, снял шлем, нацепил на луку. Обернулся, пятерней расчесывая длинные и светлые, ниспадающие до плеч волосы. Спешно подбежавший солдат принял уздечку, повел коня к обозу.
— Ну, — воин плюнул на наруч, растер прикипевшую кровь, поморщился недовольно — что у тебя?
— Это... ошибка, — в горле мгновенно пересохло. Никита понял вдруг, что не сумеет ничего объяснить. Ничего, никому. Современный человек, сознание которого, казалось бы, уже предельно восприимчиво, и тот не поверил бы. Он сам, сам! не верил своим глазам... до сих пор он даже не пытался внятно думать!
— Кто с тобой был? — темные глаза смотрели пристально, рука в кожаной перчатке механически полировала сталь, та уже проблескивала сквозь красно-бурую грязь.