И о «калифорнийском характере». Лев Толстой и здесь «выбился» в
писатели, год провёл в Русской Америке и сочинил объёмный роман о
жизни в заокеанских губерниях под названием, вы не поверите – «Анна
Кустицкая». Героиня, уехала за любимым, инженером железнодорожником
в Константинополь-Тихоокеанский, но в дороге занемогла,
отлёживалась полгода в госпитале Чарлстона. А пока мадмуазель
Кустицкая болеть изволила, её жених, прокладывавший «железку» из
Русской Калифорнии к портам Техаса, обвенчался со знойной
мексиканской красоткой. Лев Николаич такие там постельные сцены
забабахал – взорвал прям общество. Охреневшие цензоры рыдали, но
повинуясь высочайшему указанию, оставили авторские фантазии без
правок. Анна же не бросилась под маневровый паровоз в отместку
коварному изменщику, как вы наверное предположили. Нет! Она пошла
работать учительницей в сельскую школу и сочеталась законным браком
со смышленым старообрядцем Мироном Кустицким, с которым и жила
долго и счастливо, благо Мирон изрядно поднял денег на
золотишке…
Сам роман, несмотря на эротические главы и любовные
многоугольники, изумительно точно и красочно повествовал о быте
русских колонистов в Северной Америке, о «выковке» особого
«калифорнийского характера» у русского человека. Граф Толстой сумел
здорово и невероятно агитационно показать именно повседневную,
трудовую жизнь переселенцев. Иначе чем Гоголь, воспевавший по
большей части героев казаков, эдаких чубатых конкистадоров, рыцарей
прерий. А у Льва Николаевича получился замечательный
производственный роман, прочитав который хотелось бросить всё на
Тамбовщине, Брянщине или Смоленщине и ехать через океан растить
кукурузу, пшеницы по два урожая снимать. Как же здорово работать на
полях бескрайних Орегона и Калифорнии, да ещё на сеялках
производства «Механического завода Константинополя-Тихоокеанского»,
где по сюжету служил инженером коварный интриган Егор Сологуб,
мечтавший овладеть Анной и строивший козни её супругу
золотопромышленнику.
В Мироне Кустицком легко угадывался Дмитрий Кустов, с которым
граф Толстой, кстати, свёл тесное знакомство. А линия с
мексиканской красоткой, как бы намекала на юношеские похождения
самого императора…
Потому писатель и подал прошение о «высочайшей цензуре». Я
прочитал, повеселился от души и повелел: «Гениальная вещь. Печатать
без правок, до последней буквы как есть у автора. Константин». И
пошёл агитационный роман в типографии, суммарный тираж подходил к
миллиону экземпляров.