Одна из женщин взяла ребенка на руки и старалась привести его в чувство. Все теснились к нему. У ребенка было интересное, даже умненькое личико, у этой бедной белочки, принужденной вертеть клетку под ящиком, чтобы зарабатывать себе хлеб. Зарабатывать хлеб… в эти-то годы!
Наконец он раскрыл глаза и вздрогнул, увидав Торнпиппа, который подошел, крича злобным голосом:
– Отдайте его мне!..
– Разве вы отец его? – спросил священник.
– Да, – ответил Торнпипп.
– Нет, нет!.. это не мой папа! – закричал ребенок, уцепившись за женщину, державшую его на руках.
– Он вам не принадлежит! – вскричал москательщик.
Торнпипп, однако, продолжал стоять на своем. С искривившимся лицом и злобно сверкающими глазами, он уже не помнил себя и собирался разделаться «по-ирландски», то есть пырнуть ножом, но двое молодцов схватили его и обезоружили.
– Вон, гоните его вон! – кричали женщины.
– Убирайся, подлец! – сказал москательщик.
– И не смейте у нас больше показываться! – закричал священник с угрожающим жестом.
Торнпипп яростно хлестнул собаку, и тележка покатилась обратно по главной улице Уестпорта.
– Негодяй! – сказал аптекарь. – Я уверен, что не пройдет и трех месяцев, как он протанцует менуэт Кильменгама!
Протанцевать этот менуэт значило, по местному выражению, проплясать последний раз джигу на виселичной веревке.
Затем священник спросил ребенка, как его зовут.
– Малыш, – ответил тот довольно твердым голосом.
Действительно, другого имени у него не было.
Глава третья. ШКОЛА-ПРИЮТ RAGGED SCHOOL
– А что у тринадцатого номера?
– Лихорадка.
– А у девятого?
– Коклюш.
– У семнадцатого?
– Тоже коклюш.
– А у двадцать третьего номера?
– Я думаю, что у него будет скарлатина.
И по мере того, как получались ответы, О'Бодкннс записывал их в книгу, имевшую замечательно аккуратный вид, на соответствующих строках, против ЭЭ 23, 17, 9 и 13. В книге была целая рубрика, в которую вписывались: названия болезней, час прихода доктора, прописанные им лекарства, условия, при которых должны были пользоваться ими больные. Имена были написаны готическими буквами, номера арабскими цифрами, лекарства красивым рондо, предписания обыкновенным английским почерком, что составляло в общем образец каллиграфического искусства и строгой отчетности.
– Несколько детей больны довольно серьезно, – заметил доктор. – Примите меры к тому, чтобы они не простудились во время переноски…