– Он будет в ней, как овца в шерсти! – говорил себе добрый малый.
К тому же джентльмен был так толст, что его фуфайка обошла бы два раза вокруг тела Грипа, а по длине укутала бы Малыша с головы до ног. Итак, выгадывая в длину и ширину, можно было приспособить ее для обоих. Просить старую пьяницу Крисе перешить фуфайку было бы, конечно, равносильно тому, чтобы заставить ее отказаться от ее трубки. Поэтому Грип, запершись на своем чердаке, принялся за работу. Вскоре смастерил для Малыша прекрасную шерстяную куртку. Себе же сделал жилет, а это уже что-нибудь да значило!
Нечего и говорить, что куртка надевалась Малышом под лохмотья, чтобы никто не подозревал о ее существовании. Иначе одежду скорее обратили бы в клочья, чем оставили ему.
После продолжительных октябрьских дождей ноябрь разразился ледяным ветром. Улицы Галуея покрылись толстым слоем снега. Все страшно мерзли в Ragged school, и очаг, как и желудок, который тоже ведь очаг, сильно нуждались в топливе.
Оборванцам приходилось, несмотря на снежные заносы и ледяные ветры, разыскивать на улицах и дорогах все необходимое для школы. Теперь оставалось только ходить от дверей к дверям. Приход делал для бедных все, что мог, но ему приходилось помогать слишком многим и кроме школы.
Дети выпрашивали милостыню у каждого дома и лишь иногда встречали довольно радушный прием: чаще они вызывали только озлобление, и их грубо выпроваживали, посылая вслед угрозы. Приходилось поневоле возвращаться с пустыми руками.
Малыш принужден был следовать примеру остальных. Но, когда он останавливался перед домом и ударял молотком, ему всегда казалось, что удар этот больно отдается в груди. И вместо того чтобы протянуть руку и просить подаяние, он спрашивал, не нужно ли исполнить какое-нибудь поручение. Поручение пятилетнему-то ребенку! Всем известно, что это значит, и в ответ ему иногда выбрасывали кусок хлеба, который он и брал со слезами на глазах. Что поделаешь, когда мучит голод!..
В декабре стало очень холодно и сыро. Снег шел все время большими хлопьями. В три часа дня приходилось зажигать газ, но желтоватый свет рожков не проникал сквозь густой слой тумана. Нигде ни экипажей, ни тележек. Лишь изредка какой-нибудь прохожий спешил к своему дому. Малыш с красными от ветра глазами, с оледенелыми лицом и руками бежал, стараясь потеснее завернуться в покрытые снегом лохмотья.