– Не верю, что она за него выйдет.
– Почему?
– Не знаю. Просто так, не верю. Вы давно ее знаете?
– Да, – сказал я. – Она была сестрой в госпитале, в котором я лежал во время войны.
– Она же совсем девочкой была, наверно?
– Ей сейчас тридцать четыре года.
– Когда она вышла за Эшли?
– Во время войны. Ее возлюбленный как раз окочурился от дизентерии.
– Почему вы таким тоном говорите?
– Виноват. Я нечаянно. Я просто хотел изложить вам факты.
– Не верю, чтобы она вышла за кого-нибудь не по любви.
– Однако она это сделала дважды, – сказал я.
– Не верю.
– Так зачем же вы задаете мне дурацкие вопросы, – сказал я, – если вам не нравятся ответы?
– Я вас об этом не спрашивал.
– Вы просили сказать вам, что я знаю о Брет Эшли.
– Я не просил вас оскорблять ее.
– А ну вас к черту.
Он встал из-за стола с побелевшим лицом и стоял, белый и злой, позади тарелочек с закусками.
– Сядьте, – сказал я. – Не валяйте дурака.
– Возьмите свои слова обратно.
– Бросьте, что мы, приготовишки, что ли?
– Возьмите свои слова обратно.
– Хорошо. Все что угодно. Я в жизни не слыхал о Брет Эшли. Теперь вы удовлетворены?
– Нет. Не это. Вы послали меня к черту.
– О, не ходите к черту, – сказал я. – Сидите здесь. Мы только что начали завтракать.
Кон улыбнулся и сел. Он, видимо, был рад, что можно сесть. Что бы он, в самом деле, стал делать, если б он не сел?
– Вы такие ужасно обидные вещи говорите, Джейк.
– Не сердитесь. У меня уж такой гадкий язык. Когда я говорю гадости, я совсем этого не думаю.
– Я знаю, – сказал Кон. – Вы же, можно сказать, мой лучший друг, Джейк.
Вот те на, подумал я.
– Забудьте, что я сказал, – проговорил я вслух. – Не сердитесь.
– Ладно. Все хорошо. Мне просто в ту минуту стало обидно.
– Вот и отлично. Давайте закажем еще что-нибудь.
Покончив с завтраком, мы пошли в «Кафе де ла Пэ» и выпили кофе. Я чувствовал, что Кону хочется еще раз заговорить о Брет, но я не поддавался. Мы поговорили о том о сем, потом я простился с ним и пошел в редакцию.