Я пересказала, какие слова выучилась читать и писать.
– Очень хорошо, – похвалила меня Богиня-мать. – А о чем ты желаешь попросить, дочка?
– Мне не о чем просить, госпожа моя мать, благодарю, – ответила я и только потом вспомнила, что у меня же был вопрос, но было уже поздно.
– А ты, Тазу? Чему ты научился сегодня?
– Я хотел укусить Хагхаг.
– И чему ты научился – это хорошо или плохо?
– Плохо, – ответил Тазу, а сам улыбнулся, и Богиня-мать – вместе с ним, а Хагхаг рассмеялась.
– А о чем ты желаешь попросить, сынок?
– Можно мне другую служанку в умывальню, а то Киг очень больно мне голову моет!
– Если к тебе придет другая служанка, что станет с Киг?
– Уйдет!
– Это ее дом. Что, если ты попросишь Киг понежнее мыть тебе голову?
Тазу понурился, но Богиня-мать настояла:
– Попроси ее, сынок.
Тазу что-то пробурчал Киг, а та пала на колени и коснулась лба большими пальцами, но все – с улыбкой. Я позавидовала тому, какая она храбрая, и шепнула Хагхаг:
– Если я забыла, о чем хотела спросить, можно спросить сейчас?
– Может быть, – отозвалась Хагхаг и коснулась пальцами лба, испрашивая дозволения заговорить, а когда Богиня-мать кивнула, сказала:
– Дщерь Божия испрашивает разрешения задать вопрос.
– Лучше бы в положенное время, – нахмурилась богиня, – но спрашивай, дочка.
Я так торопилась, чтобы не забыть снова, что даже не поблагодарила ее.
– Я хотела знать, почему не могу выйти замуж и за Тазу, и за Омимо – они ведь оба мои братья?
Все разом обернулись к Богине-матери и, заметив, что та чуть улыбнулась, расхохотались, иные – очень громко. У меня уши запылали и затрепетало сердце.
– Ты желаешь выйти замуж за всех своих братьев, дитя?
– Нет, только за Тазу и Омимо.
– А одного Тазу тебе не хватит?
И снова все посмеялись, особенно мужчины. Руавей смотрела на нас, точно все мы посходили с ума.
– Хватит, госпожа моя мать, но Омимо старше и сильнее.
Смех стал еще громче, но я махнула рукой – Богиня-мать же не разгневалась!
– Пойми, дщерь моя, – проговорила она задумчиво, оглядывая меня. – Наш старший сын будет солдатом. В день его рождения великая волна разрушила города на океанском берегу. Потому зовут его – Бабам Омимо, Господин Потопю. Беда служит Богу, но Богом быть не может.
Я поняла, что другого ответа не будет, и послушно ткнула большими пальцами в лоб. Даже когда Богиня-мать ушла, я все размышляла над ее словами. Они многое объясняли для меня, и все равно – Омимо, даже родившийся под дурным знамением, был красив и почти мужчина, а Тазу – просто капризный малыш. Я порадовалась тогда, что нам долго еще не жениться.