Раз притащила, то можно и показать ей что-то, что я могу.
— Это бас, — Мио сказала вполне очевидную вещь, но меня это уже
не останавливало.
Говнарь внутри требовал выход.
Бас мне, таки, дали, но Мио прям тряслась за свою гитару.
Неожиданно, конечно, но тут четыре струны, толстые, к тому же… И
как прикажете нужные аккорды выделывать? А, хотя их всего четыре.
Придумаю что-то.
Жаль, конечно, что не подумала об этом раньше. Мои пальчики
совсем не приспособлены к игре… Ну, они только начали мозолью
покрываться от постоянных тренировок с геймпадом… Но этого же
недостаточно!
Начало должно быть Am…
— Кхм, начну… Границы ключ переломлен пополам…
И быстро умолкла.
Чёртовы японцы!
Почему у меня не правильно?
— Гланицы… Тьфу… Ренин… Тьфу!
Мне хотелось плакать. Вместо того, что я хотела сказать,
получилась очень корявая хрень…
«Сволочи… Отобрали у меня произношение великого и могучего!»
Закусив губу, продолжила играть уже молча, даже не обращая
внимания на то, что струн не хватает и они играют иначе.
Мне нужна гитара и логопед, чтобы захватить этот прогнивший в
милоте мир.
Бывают в жизни
огорчения…
— Ну, как бы тебе сказать… С этим можно работать, — Мио отвела
взгляд.
Ясно… Это было ужасно. Хотя эти не самая виртуозная музыка
покорила многих… Очень многих.
Хорошо, я им покажу, что умею!
Уже злясь от того, что я даже не могу произнести несравненный
оригинал, адаптировать подбирать под бас другую песню.
— Может тебе нужна…
Но я ушла в процесс, более ответственно подойдя к делу, подбирая
каждый звук для баса… Я им покажу!
— Это должно быть выше… Выше… Почему на толстых так низко? —
бормотала, пытаясь выжать из этого нужный звук. — Сойдёт… Теперь
следующий…
Краем глаза видела, как Мио готова рухнуть от шока. И что
такого?
Цумуги, вон, заинтересовано смотрит и что-то строчит в
блокнотик. Надеюсь, не юрийный рассказ… Хотя, почему нет.
Блондиночка симпатичная и милая.
Так на меня смотрели как на диковинного зверя, пока я не нашла
компромисс:
— Сейчас!
Я всполошила Мио, которая тоскливо смотрела на свою гитару.
— Кхем… — подготовившись и собравшись, начала: — Rape
me…
Мне захотелось плакать.
«Почему?!»
Почему я не могу говорить на могучем, а на этом звук не
страдает?! Кто этот садист?!
Со слезами на глазах я продолжила великий бас-кавер, вкладывая в
него всю душу, всю горечь от того, что я не могу нормально
произносить слова.