После этих слов в кабинете воцарилась такая тишина, что был
слышен даже шорох тяжелых штор на окнах. Все, затаив дыхание, ждали
ответа Русланы.
– Руслана Тимофеева, меч, – она прямо смотрела на
Краснопольского, не отводя взгляда, хотя любопытные взоры
одноклассников, казалось, выжигали ей лицо. – И у меня нет
пары.
Дружный вздох, чей-то нервный смешок, снова перешептывания.
Софья посмотрела на рыжую магичку почти со страхом и прижалась к
плечу Михаила. Тревожно переглянулись Ростислав с Игорем. Руслана
не хотела видеть, но видела, как все ее одноклассники невольно
пододвинулись каждый ближе друг к другу: меч к щиту. Руслана часто
заморгала и сглотнула ком в горле.
– В смысле? – не понял Сергей Викторович. – Что это еще за
шутки?
– Разве вас не предупредила Пульхерия Гориславовна? – нарочито
спокойным голосом спросила Руслана. – У меня. Нет. Пары.
– Ты имеешь в виду, что твой щит болеет? Если нет, то что же,
прогуливает? И ты просто не хочешь его выдавать?
– Простите, уважаемый Сергей Викторович, у вас все в порядке со
слухом? – сдержанно, как только могла, спросила Руслана. – Повторяю
в третий раз, вам придется иметь дело со мной одной!
– Я понятия не имею, что у вас происходит, зачем ты врешь и
покрываешь свою пару, но твое поведение просто…
– Что вы за болван! – не выдержала Руслана. – Я же сказала – я
одна!
– Что ты себе позволяешь, Тимофеева? – возмутился преподаватель.
Но возмутился как-то вяло, неуверенно. – Быстро признавайся, где в
данный момент находится твой щит? Имей в виду, прогулы уроков без
уважительной причины ему с рук не сойдут! Да и твоим родителям мне
придется позвонить, уж слишком ты вызывающе себя ведешь…
– Нет, вы точно болван, – резко перебила его Руслана.
Девочка схватила сумку и быстро пошла к выходу. Ударилась плечом
о дверной косяк, потому что перед глазами было уже мутно от слез.
Она тяжело дышала, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Руслана
всегда старалась скрывать слезы, плачущей ее видел только
Ростислав. И тут вдруг какой-то придурок, называющий себя учителем,
лезет к ней в душу своими грязными ручками.
– Тимофеева, вернись на свое место!.. – срывающимся голосом
приказал Сергей Викторович.
– Да пошли вы все! – крикнула Руслана.
И тут же пожалела об этом: всхлип сотряс ее грудь и вырвался на
волю. Горестный, жалобный всхлип. Руслана, уже не оборачиваясь,
помчалась по коридору, прочь от этого кабинета, прочь от всех
одноклассников, которые были свидетелями ее слабости, прочь от
этого учителя-болвана, который теперь наверняка предвкушает, как
будет отчитывать нерадивую ученицу перед директором. А Пульхерия?
Как она могла не объяснить ему все заранее? Как она посмела
оставить это ей? Стиснув зубы, чтобы изо рта больше не вырвался ни
один предательский всхлип, девочка пронеслась по лестнице на второй
этаж. Влетев в свою комнату, Руслана закрыла дверь и в изнеможении
опустилась на пол, скользя спиной по дереву. И только сейчас она
позволила себе заплакать по-настоящему, в голос. Грудная клетка
ныла, легкие готовы были разорваться от рыданий. Почему-то болели
ладони. Руслана заметила на них кровь – наверное, слишком сильно
впилась ногтями в кожу…