– Что это, Деня?
– Просто так, – уклончиво ответил сын. – Хулиганы.
– А в середине?
Сын пожал плечами.
– Это не я случайно? – осторожно спросил Богдан. – В зеленом пальто?
– Может, и ты, – пробормотал Денис, глядя в сторону.
* * *
Одноглазый старик сидел на покосившемся ящике из-под овощей. На темной морщинистой ладони лежала картофелина – чистая, золотисто-коричневая, будто светящаяся изнутри.
– Лопату найди, – говорил старик. – Найди лопату.
За штабелями ящиков, за горами мешков с гнилой картошкой ходили на мягких лапах. Смотрели глазами-щелками, разевали вертикальные челюсти. Поскрипывал ветер:
– Заплатишь…
– Лопату найди! – повторял старик, заглядывая Богдану в лицо почти с отчаянием. – В лопате твое спасение…
* * *
Когда первый из них, весь какой-то мутный и вихляющийся, вынырнул из подъезда и заступил Богдану дорогу, тот уже знал, чего ждать, и побежал, не медля ни секунды.
Судя по множественному топоту и мату, за ним погнались человек пять, не меньше. Вокруг не было ни души, фонари не горели, Богдан бежал, боясь одного – выронить папку с диссером. Преследователи, вместо того чтобы разочароваться и отстать, с каждой секундой преисполнялись азартом:
– Стой, сука!
Богдан споткнулся и все-таки упал. Вокруг захлюпали по грязи ботинки, кто-то торжествующе пнул его в бок…
– А-а-а! – распахнулось окно, стукнула рама. – Убивают! Батюшки! Милиция!
Неподалеку басовито залаял пес. Богдана пнули напоследок – и хлюпанье быстрых шагов отдалилось, затюкало по бетонной дорожке, потом по асфальту, потом стихло…
Рядом стоял сосед с догом. Вернее, сосед стоял, а дог описывал вокруг взволнованные круги.
– Бодя? Ты?
Женщина в окне матерно грозила «этим гадам» всеми возможными карами. Богдан поднялся, прижимая к груди папку с диссером.
– С-спасибо…
…Пальто пропало. Ничего страшного: и Богдан, и Люська понимали, что могло кончиться куда хуже.
* * *
В хозяйственном магазине стоял плотный химический запах. Богдан долго и бесцельно разглядывал тяпки без рукояток, грабли, жестяные лейки, пакетики с удобрениями; на толстой картонке лежала лопата. Темная, со светло-стальным ободком вокруг острия, еще ни разу не пробовавшая земли, она казалась не мирным инвентарем, но орудием убийства. Богдан смотрел на лопату третий день подряд; купить ее означало признать себя сумасшедшим. Не купить – отказаться от последнего оружия в борьбе со взбесившейся судьбой.