– Думаю, вас побеспокоила госпожа Сабен-Левек?
Мебель здесь была из красного дерева в стиле ампир.
– Думаю, что именно вы заменяете своего патрона во время его отлучек?
– Я занимаюсь этим как старший клерк. Однако есть документы, подписывать которые я не имею права, что приводит к определенным затруднениям.
Господин Лёкюрёр был человеком спокойным: благовоспитанность, отличавшая его, бывает присуща людям, которым приходится общаться с представителями высшего света. Угодливостью это не назовешь, но в его манере держаться сквозила известная почтительность.
– Он ставил вас в известность в случае подобных исчезновений?
– Нет. Это не сообщалось заранее. Я, конечно, не в курсе его личной жизни. Мне приходилось обходиться собственными предположениями. Он часто выходил вечерами, почти каждый вечер, по правде говоря.
– Минутку. Он активно участвовал в делах конторы?
– Большую часть дня он проводил у себя в кабинете и лично принимал большинство клиентов. Он не производил впечатления занятого человека, и тем не менее дел у него было больше, чем у меня. Особенно в том, что касается управления состояниями, продажей или покупкой замков и владений. Чутье у него было невероятное, и я не мог бы заменить его.
– Его кабинет рядом с вашим?
Лёкюрёр встал открыть дверь.
– Вот он. Обстановка, как видите, того же стиля, но здесь на три кресла больше.
Полный порядок. Ни пылинки. Окна кабинета выходили на бульвар Сен-Жермен, и сюда доносился монотонный шум уличного движения.
Мужчины вернулись на свои места.
– Кажется, обычно эти отлучки не длились больше двух-трех дней…
– В последнее время он исчезал, случалось, и на неделю.
– Ваш патрон держал с вами связь?
– Он почти всегда звонил мне узнать, не случилось ли чего-нибудь, требующего его присутствия.
– Вы знаете, откуда он звонил?
– Нет.
– И вам неизвестно, было ли у него в городе какое-нибудь пристанище?
– Я думал о такой возможности. Он не носил с собой много денег и почти все оплачивал чеками. Прежде чем попасть в бухгалтерию, корешки чеков проходили через мои руки. – Господин Лёкюрёр нахмурился и замолчал. – Не знаю, вправе ли я касаться подобного рода вопросов. Я приучен к святости профессиональной тайны.
– Но не в том случае, если произошло, например, убийство.
– Вы серьезно об этом думаете?
– Кажется, об этом думает его жена.