– Ужас какой… – повторяется женщина. – Но никак нельзя сейчас выводить войска из Чечни. Там-то ведь тоже надо додавить гадину в ее логове.
– Понятно, – сочувственно кивает ей Володя. – Но тут ведь что выяснилось: гадина не в Чечне.
– А Басаев? – вдруг находится женщина. – И араб этот, друг его?
– Ну, они, может, и гадины, только к взрывам жилых домов в России не имеют отношения… То есть угрозы терактов с их стороны нет.
– Нет угрозы нашим жизням с их стороны, – уточняю.
– И что? Это повод войну прекращать? – вдруг как-то совсем уже запальчиво вопрошает дама. – Повод? Вот только что начали и снова назад, да? Знаете что, я вот как скажу: не надо с той страной, как там название… ну… не надо никаких с ними боевых действий. Пусть у нас кому положено с ними разберутся – дипломаты, спецслужбы. Кому положено. А войска должны воевать в Чечне – я вот так скажу.
– Но почему? – не понимаю я.
– Потому что все испоганили! Раньше вот таксопарк – престижнейшее место работы было. Так? Очереди выстраивались, чтоб в такси сесть. А что теперь! Никто не садится. У мужа выручка – слезы, а не деньги. И зря Путин… Мы-то верили… Он если в Чечне не победит – не будет ему поддержки… Не выберут его президентом!
– Спасибо, – говорю я, и Володя опускает микрофон. – Мы должны вам кое в чем признаться. Это розыгрыш. Никаких сообщений Путина не было.
Она явно не знает, как реагировать. Смотрит тревожно.
– Цель у нас, поверьте, безобидная, – мягко улыбаясь, говорит ей Володя. – Нам надо понять: люди, поддерживающие сегодня войну в Чечне, чем они руководствуются? Если защитой от терроризма, то как они отреагируют, если неожиданно и от имени авторитетного для них лица им заявят, что за теракты в России несут ответственность совсем другие люди?
– Ну как отреагируют… – эхом отзывается Валентина Никитична. – Как?
– Вариантов много. Может, предложат извиниться перед мыкающимися по палаткам людьми, чьи дома уже разбомбили…
Она не дает Володе договорить:
– Что-о? Извиниться? Да вы… – Машет рукой. Резко повернувшись, делает пару шагов в сторону. И, будто передумав, останавливается. Вполоборота:
– Что с этим-то народом теперь будет? Как их там… На полуострове? Намара… как там их?
– Да нет такого народа, – устало говорю я.
Она хмурится и уж не знаю о чем думает. Уходит в явном раздражении.