Кто-то стоял наверху. Молодой человек с усталым лицом смотрел на них, перегнувшись через перила. Как только Мегрэ вступил на площадку второго этажа, он представился:
– Легран, секретарь комиссариата Иври… Наш комиссар ждет вас…
И снова холл, выложенный мраморными плитами, окна без штор, за которыми видны Сена и дождь.
Дом оказался громадным, с широкими коридорами, по обеим сторонам которых шли двери, как в административных зданиях, и везде тот же запах очень старой пыли.
В конце какого-то узкого коридора секретарь свернул налево и, постучав в дверь, сразу же открыл ее. Они очутились в темной спальне, освещенной тусклой электрической лампочкой.
Окно спальни выходило во двор, и сквозь посеревшую от пыли муслиновую занавеску была видна труба, которую Мегрэ заметил еще с улицы.
Он был шапочно знаком с комиссаром района Иври, который не принадлежал к его поколению и, должно быть, поэтому пожал ему руку с преувеличенной почтительностью.
– Я прибыл немедленно… сразу же после телефонного звонка…
– Доктор уже уехал?
– У него был срочный вызов. Я не считал необходимым его задерживать, так как с минуты на минуту должен появиться судебно-медицинский эксперт.
Убитый лежал на кровати. Кроме полицейского комиссара, в комнате никого не было.
– А семья?
– Я отправил их в гостиную, – возможно, они разошлись по своим комнатам. Я думал, что вы предпочтете…
Мегрэ вынул из кармана часы. Было без четверти десять…
– Когда вас вызвали?
– Приблизительно час тому назад. Я только что вошел к себе в кабинет, как позвонили моему секретарю и попросили меня приехать сюда.
– Вам известно, кто звонил?
– Да. Брат покойного, Арман Ляшом.
– Вы его знаете?
– Только по имени. Он иногда заходил в комиссариат, чтобы заверить подпись или для других формальностей. Это люди, которых не замечаешь…
Эта фраза поразила Мегрэ: «Люди, которых не замечаешь».
Он понял, что хотел сказать комиссар, потому что этот дом, так же как этикетки кондитерской «Ляшом», казались чем-то бесконечно старомодным, совершенно чуждым современному миру.
Мегрэ давным-давно не видел такой спальни, сохранившей во многих мелочах облик прошлого столетия. В ней даже стоял умывальник с ящиками, облицованный серым мрамором, с фаянсовым тазом и таким же кувшином, украшенным крупными рисунками цветов, с мыльницами и подставкой для гребня из того же фаянса.