– Все архивы министерства перерыли по листочкам, и одному богу известно, куда могли деться эти бумажки, о существовании которых никто не знал. В последнее время мне по меньшей мере дважды в день звонил премьер-министр, и теперь я не знаю, доверяет ли он мне вообще. Поиски предприняли и в Школе мостов и дорог, но до вчерашнего утра безрезультатно.
Мегрэ не удержался и спросил, как спрашивают о развязке романа:
– И вчера утром нашли отчет Калама?
– Ну, по крайней мере кажется, что это он.
– Где?
– На чердаке в Школе.
– Нашел кто-то из преподавателей?
– Смотритель. Вчера вечером мне передали визитную карточку некоего Пикмаля, о котором я ни разу не слышал. На ней карандашом было написано: «По поводу отчета Калама». Я тотчас же велел его впустить. Но перед тем первым делом отослал секретаршу, мадемуазель Бланш, которая служит у меня уже двадцать лет. Она тоже родом из Ла-Рош-сюр-Йона и работала у меня, еще когда я был адвокатом. Потом увидите, это имеет значение. Моего начальника канцелярии тоже в тот день не было на месте, и я остался один на один с человеком средних лет, который молча стоял передо мной и сверлил меня застывшим взглядом. В руках он держал запечатанный пакет из серой бумаги.
«Господин Пикмаль?» – спросил я в тревоге, ибо решил, что имею дело с сумасшедшим.
Он кивнул.
«Садитесь, пожалуйста».
«Спасибо, я постою».
В глазах его не читалось никакой симпатии. Он спросил почти грубо:
«Вы министр?»
«Да».
«Я смотритель из Школы мостов и дорог. – Он шагнул вперед, протянул мне пакет и произнес тем же тоном: – Вскройте пакет и дайте мне расписку».
В пакете находился документ объемом около сорока страниц, напечатанный под копирку.
ОТЧЕТ
О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ДЕТСКОГО ТУБЕРКУЛЕЗНОГО САНАТОРИЯ
В МЕСТЕ ПОД НАЗВАНИЕМ КЛЕРФОН, ЧТО В ВЕРХНЕЙ САВОЙЕ.
На документе не было личной подписи, но на последней странице на машинке было напечатано имя автора и проставлена дата.
По-прежнему стоя столбом, Пикмаль заявил: «Мне нужна расписка».
Я написал ему расписку от руки. Он ее сложил, сунул в потрепанный портфель и пошел к двери. Я спросил у него:
«Где вы нашли эти бумаги?»
«На чердаке».
«Возможно, вас вызовут для дачи письменных показаний».
«Все знают, где меня найти».
«Вы никому не показывали документ?»
Он посмотрел мне в глаза с явным презрением:
«Никому».
«Имеются ли другие копии?»