— И? – поторопила Лера.
— Аборт делать не стану. У меня отрицательный резус, Лера. Да и ребенок этот от любимого мужчины, я его уже люблю.
— Родители знают? – это еще одна проблема, над которой стоит подумать. Как им сообщить? Как они воспримут новость?
— Нет, конечно. К такому их нужно подготовить. У меня даже парня нет, Лер. А отец моего ребенка через три дня женится.
— Скажи Егору, пока он не женился.
— Не хочу навязываться. Да и замуж выходить по залету – то еще удовольствие.
Хотя кто сказал, что он меня позовет? Это все глупое сердце – продолжает мечтать.
— В любом случае он должен знать, что скоро станет отцом.
Долго уговаривать меня не пришлось. Я и так склонялась к мысли позвонить Егору. Глупое сердце надеялось, что он отменит свадьбу, признается мне в любви, и мы заживем долго и счастливо.
Так может мечтать девочка в восемнадцать-двадцать лет. Потом на ее голову обрушивается реальность, которая отличается от фантазий, и разбивает вдребезги розовые мечты. И ты вмиг взрослеешь, понимаешь, что нужно продолжать жить, и не стоит больше летать…
Дрожащими руками я по памяти набрала номер Егора. Сердце билось в висках, в горле – так сильно, что меня стало тошнить. Лера держала меня за руку, что придавало сил. Я должна ему сообщить. Должна. Егор имеет право знать!
— Да, Рада? Привет, — неожиданно было узнать, что он сохранил мой номер.
— Егор, нам надо встретиться, — старалась говорить ровно, но голос от волнения пропадал. — Я хочу тебе кое-что сказать, — на том конце провода повисла тишина.
Мои нервы шалили. Тело мелко дрожало. Будущей маме нельзя так волноваться, но именно в этот момент решалась моя судьба.
— Я сейчас не в Москве, Рада, — почему-то мне показалось, что он обманывает. Может, я себя накручиваю? — Скажи по телефону.
— Это касается нас с тобой, — ощущение, что меня не хотят видеть, крепло с каждой секундой.
— Рада… — и вновь продолжительная пауза. Хотелось сбросить звонок, я не выдержу напряжения. – Я сожалею о том, что случилось. Я не имел права к тебе прикасаться. Я поступил подло. Если сможешь, прости, — каждое слово как нож врезалось в сердце. – У меня через три дня свадьба. Ты же понимаешь, что изменить ничего нельзя…
Изменить ничего нельзя…
— Я желаю тебе счастья, Егор, — выдавила из себя, а по щекам потекли слезы, и, чтобы не всхлипнуть в трубку, я прокусила до крови губу. – Прощай, — прежде чем он что-нибудь сказал, я сбросила вызов. Он перезванивал, но трубку я не подняла. Да и зачем? Изменить ничего нельзя… Жалость его видеть не хотелось. А если он станет настаивать на аборте, я его возненавижу.