— Ты же знаешь, как легко пораниться во время таких
занятий, милая. Как ты будешь рисовать, если повредишь руку? Да и
от хулигана проще и безопасней убежать и позвать взрослых, а не
избивать его. Ты же девочка, на таких занятиях тебе будет скучно в
компании неотесанных мальчишек, — бла-бла-бла, типичные
отговорки и пропаганда девчачьих занятий. Можно пропускать мимо
ушей, все равно ничего полезного она не скажет.
— Да ладно… В нормальных местах техника безопасности
соблюдается чуть ли не добуквено. Выше шанс что-то сломать после
тренировки, а не во время нее. Ну даже если сломаю руку разок, и
что? С той же вероятностью я могу умереть, подскользнувшись и
сломав шею, — совершенно случайно! Вот зажмут меня в темном
переулке, и куда я убегу?! Может, я убийцам-насильникам станцую, и
они меня отпустят, а?! — я опять начала срываться на крик. Как
эта женщина не понимает, что с моим и, наверняка, их происхождением
спокойной жизни нам не видать.
— Нам с папой стоит это обсудить, — понятно, она не
теряет надежды меня отговорить, но не хочет моей истерики. Я тоже
ее не хочу и тем не менее не могу ничего поделать с приближающимся
срывом.
— Я буду ждать, мама, — похожий разговор уже был и
также ни к чему не привел. Она хотела отдать меня на пение.
***
Переговоры с родителями сорвались. Они были категорично против
любой хоть немного агрессивной деятельности, так что ни одни боевые
искусства мне недоступны, даже, блин, спортивное фехтование
запрещено! Кое-как мне удалось уговорить чету Браун на легкую
атлетику, правда, с одним условием: если получу травму, то секция
для меня закончится. Во время нашего разговора я использовала
буквально все доступные методы влияния: я давила логикой, я
кричала, пыталась вызвать жалость слезами, эмоционально
шантажировала взрослых. И все абсолютно безуспешно. Упертые
болваны, что заботливая и слепая к истинной мне мать, что тюфяк и
подкаблучник папа.
Ладно, в этот раз они добились своего. Я на время смирюсь с
таким положением вещей, но никогда не отступлюсь, ведь от этого
будет зависеть моя жизнь и, возможно, судьба целого мира. Или типа
того… Последняя мысль звучала слишком пафосной, чтобы быть
высказанной. Настал час переходить к решительным действиям иного
рода — пора узнать, люди ли Томас и Элеанора Браун?