Хозяйка убрала начало улыбки с лица, прищурилась на несколько секунд, пожевала губы, что должно было, видимо, свидетельствовать о напряжённом мыслительном процессе, а потом повернулась к выходу, махнула рукой, мол, следуй за мной. Валентин Иванович последовал, с досадой думая о том, что они относятся к нему с необъяснимым для нормальных людей презрением: не поинтересовались даже его именем, не назвали соответственно и своих имен. Казалось бы, обычнейшее человеческое дело – представиться друг другу, но нет, здесь это считалось излишним или же противоречило соблюдению какой-то коммерческой тайны. Это или выходило за границы человеческих отношений, или же не являлось таковыми, – во всяком случае, Валентину Ивановичу здесь было очень неуютно.
«Кабан» в беседке отмачивал своё волосатое тело баночным пивом. У ног лежали два рыжих бультерьера, которым он совал куски козлятины, а те отворачивались. Когда Валентин Иванович приблизился, собаки-убийцы встали, направили на него противно вытянутые, как бы припухшие морды и фиксировали немигающими, злобными глазами каждое его движение. Поэтому он и не решился подняться вслед за хозяйкой в беседку, остался внизу.
– Вот он предлагает посадить у нас сад, – сообщила она. «Кабан» глотнул пива, захватил нижней губой верхнюю, а потом, помедлив, уставился на Валентина Ивановича и наконец спросил:.
– Так ты не только «дятел», но ещё и Мичурин? Ботаник, значит? «Ботаник здесь, оказывается, – это презрительная кличка, я и не знал», – подумал Валентин Иванович и не торопился с ответом.
– И кого предлагаешь посадить? – спросил «кабан», вкладывая в последнее слово явно не садово-огородный смысл.
– Плодовые деревья, кустарники. У вас суглинок, высокое место, небольшой наклон к югу – как раз то, что для сада надо.
– И яблоки?
– И яблони.
– И груши?
– И груши.
– И даже такие, как дули?
– И такие, как дули.
Неожиданно «кабан» запрокинул голову назад и, выпятив острый кадык, захохотал, громко, в крик, так оглушительно, что собаки дернулись, по их короткой шерсти волнами пошла дрожь, они не понимали: бросаться им на незнакомца сразу или же дожидаться более чёткой команды от хозяина. У Валентина Ивановича по спине побежали холодные мурашки, однако «друзья человека» немного успокоились, терпеливо дожидались конца веселья их повелителя. Наконец «кабан» устал от хохота, смахнул пятернёй набежавшие слёзы, запил пивом и сказал жене, не скрывая своего презрения и к ней: