– Он сидел все это время на антресолях, – пробормотал Хок, рассматривая труп. – Сидел и следил за нами.
Фишер посмотрела вверх.
– Больше там никого нет. Трудно поверить, что все это сделал один человек, даже если он находился под воздействием шакала.
Носком сапога Хок толкнул мертвого наркомана.
– Зря мы его убили. Он многое мог бы рассказать.
– Он не оставил нам выбора, – сухо заметила Фишер. – Кроме того, ему не дали бы говорить. Когда они под воздействием наркотика, из них и слова не вытянешь, а пока он приходил бы в себя в тюрьме, наркомафия убила бы его даже там. Он был обречен.
Хок нахмурился.
– Надо сказать, что служба безопасности Штаба никуда не годится. Особенно если в дело замешаны наркотики. Помнишь, когда мы начинали, такого не было.
– Нет, было, – возразила Фишер. – Просто из-за нашей неопытности мы ничего не замечали. Наркотики – это очень большие деньги, а за большими деньгами и Стража в очередь выстроится.
– День начался погано, а заканчивается еще хуже, поэтому давай выбираться отсюда. Теперь нам нужно еще и рапорт составить. Если один наркоман смог отправить на тот свет столько людей, то в Хейвене скоро наступят веселые времена.
Глухое ворчание раздалось у них за спиной. Стражи мгновенно обернулись и обнажили оружие. В разгромленной таверне ничего не изменилось, не пошевелилось ни одно тело. Они услышали ворчание снова. На этот раз оно было более низким и походило скорее на стон. Звук шел из-за перевернутого стола, стоявшего у стены. Это был большой стол, за ним могли спрятаться по крайней мере два человека. Ворчание и стоны прекратились, но Хоку показалось, что он что-то слышит. Что-то… похожее на чавканье.
Хок жестом показал Фишер на стол, и они бесшумно подкрались к нему. Хок осторожно отложил в сторону топор и взялся обеими руками за столешницу. Фишер встала рядом с ним, занеся над головой меч. Они мысленно досчитали до трех, и Хок, крякнув, отбросил стол от стены, а Фишер подалась вперед, чтобы дать время безоружному напарнику схватить свое оружие.
У стены сидела девушка лет восемнадцати. С первого взгляда было видно, что она находится под воздействием шакала. Бледное лицо, широко раскрытые бессмысленные черные глаза, скрюченные, покрытые свежей кровью руки. Она не пыталась напасть на Стражей. Кто-то – наверное, только что убитый наркоман – разодрал ей живот. Страшная рана была смертельной, но наркотик не давал ей умереть. Она сидела, прислонившись спиной к стене, в луже собственной крови. Хок и Фишер в оцепенении смотрели, как девушка погружает руку в свой разорванный желудок, отрывает окровавленный кусочек плоти, засовывает его в рот и начинает ее жевать.